завоевал… Моя работа является завершением… она была проделана чисто по-американски. Я доволен.

Но эта выспренняя фраза не могла быть написана ни 22, ни 23 апреля – ибо начальник не решил пока, что он скажет людям на «Рузвельте». Она противоречит поведению Пири и историческим документам.

Американский писатель Уильям Шиа представил себе сцену прихода Пири на «Рузвельт»: «Как только бы вы сообщили [команде], что вы победили, что вы совершили подвиг, который считался практически невыполнимым для человека, то ваши люди позабыли бы о дисциплине, забыли о должном почтении к вам как к своему командиру. Они бы плясали, кричали, бросали шапки. Возможно, они подняли бы вас на руки и пронесли так последние метры вашего странствия. Ваш успех – это их успех, они довольствуются триумфом, который отражается от вас на них…

Если бы Пири вернулся на корабль с червоточиной поражения, терзающей его сердце, то разыгралась бы совсем иная сцена. Опять же, если бы он вернулся на корабль, наполовину решившийся сделать обманное сообщение о своем успехе, то он был бы уклончивым, туманным, молчаливым. Он не стал бы делать никаких четких заявлений до тех пор, пока не определился с образом действий и с той историей, которую расскажет».

В 1911 году на слушаниях в Вашингтоне конгрессмен Робертс спросил Пири, поделился ли он новостью о достижении Северного полюса со своими людьми. Пири ответил:

Я рассказал Бартлетту и никому больше[215].

«Рузвельт» пришел в Эта. Здесь на корабль поднялся спортсмен-охотник Уитни. Уильям Шиа продолжает: «И опять поставьте себя на минуту на место Пири. Вы хорошо питались и хорошо отдохнули во время продолжительного плавания на юг от мыса Шеридан. Вы полностью пришли в себя после своего изнуряющего путешествия по арктическим льдам к Северному полюсу и обратно. Вы переполнены своими собственными темами для разговора. У вас наготове тысячи историй. Судьба посылает вам на корабль пассажира, обаятельного джентльмена, как и вы, охотника на крупную дичь. Как вы себя поведете? Не расскажете ли вы ему все?»

Робертс спросил Пири и об Уитни – расспрашивал ли его охотник о чем-нибудь? Пири пожал плечами:

Не думаю, что он спрашивал; я не помню[216].

Писатель делает вывод: «Я считаю крайне маловероятным, что человек с темпераментом мистера Уитни не спросил Пири – добился ли тот успеха? Расплывчатый характер ответа Пири – “Я не помню” – предполагает, что Уитни спрашивал. Несомненно, ответ Пири должен был быть весьма уклончивым…»

А вот высказывание самого Уитни: «Пири сказал мне, что зашел на север дальше, чем кто-либо, но не говорил, что достиг полюса. Конечно, я был удивлен, когда узнал, что он там был».

В отчете Пири нет ни слова о том, сообщил ли он кому-нибудь на борту «Рузвельта» о полюсной победе. Однако доктор Гудселл рассказывает, что «без всякого предисловия… напрямую спросил Пири: “Коммандер, я могу поздравить вас с достижением полюса?” На что он ответил:

Я не был совсем неудачлив».

По прибытии на «Рузвельт» начальник отправил инуитов с письмом к Макмиллану и Борупу, устраивающим склад на северных берегах Гренландии. Газета New York Sun воспроизвела письмо Пири:

28 апреля 1909 года. Мой дорогой Макмиллан! Вчера прибыли на борт. Северный поход полностью удовлетворительный. Нет необходимости в депо в Гренландии… [217]

В газете был дан и комментарий Макмиллана: «Вы можете себе представить, насколько это письмо сделало меня счастливым, хотя там так многого не было сказано. Насколько успешным было путешествие Пири на север? Подразумевалось ли, что он дошел до Северного полюса? Мы едва осмеливались верить этому…»

«Я не был совсем неудачлив», «Северный поход полностью удовлетворительный» – ну и формулировки! Да прибавьте еще ответ Хенсону 7 апреля: «Я не могу поклясться, что мы точно на Северном полюсе». Все это бесконечно далеко от чеканной формулировки: «Я завоевал… Моя работа является завершением… она была проделана чисто по-американски. Я доволен». Это говорят ведь не разные люди, это говорит один и тот же человек – Роберт Эдвин Пири.

Полярная сова

Закончим главу еще одним разоблачением Уолли Херберта: «Среди документов Пири, хранящихся в Национальном архиве в Вашингтоне, я обнаружил два вложенных листка с записями, сделанными почерком Пири, которые, если судить по упомянутым в них датам и типу использованной бумаги, были написаны по возвращении на судно.

На первой из двух страниц сообщалось:

Гудселл вернулся на корабль с 84°29′ с. ш. за 12 дней. Макмиллан за 11 дней, с учетом устройства склада продовольствия на острове Уорд-Хант. Боруп вернулся с 85°23′ с. ш. за 23 дня, с учетом устройства склада продовольствия у мыса Фэншо-Мартин. Люди Марвина дошли с 86°38′ с. ш. за 23 дня.

На второй странице перечень:

Капитан вернулся с 87°47′ с. ш. за 24 дня. Сам я дошел с __ за 20 дней (18 переходов).

И немой вопрос Херберта: «Почему Пири не написал, как далеко он зашел на север?»

Глава 16. «Эмоционально и физически истощен»

Действующими лицами в Анноатоке 18–21 апреля 1909 года были спортсмен-охотник Уитни, юнга Причард, боцман Мерфи, доктор Кук и инуиты.

В книге «Возвращение с полюса» Кук рассказывает: «Неожиданно вошел Уитни и сказал: «Доктор, вы самый грязный человек, какого я только видел. Мы приготовили для вас ванну – бочку с горячей водой, сколько угодно мыла, щетки и большие чистые полотенца». Мир предстал перед путешественником, год назад открывшим Северный полюс, в более привлекательном свете. «Самым главным фактором перемены настроения, – делится Кук, – стала пища… [Мистер Уитни] дал инструкции Причарду готовить одно блюдо за другим, а также всевозможнейшие деликатесы… Мои эскимосские парни были приглашены разделить со мной