оба стиха эти записаны даже в «Начале, како подобает поклоны класти на всякой день, от сна возставши и на сон грядущи и на всякое благое дело». После обычных молитв («Боже милостив», «Достойно есть» и проч.), после шести малых и двух великих поклонов указано петь эти оба стиха непременно.

I

Среди самых юных лет

Вяну, аки нежный цвет,

Господи, помилуй!30

От младенческих пелен

Был я Богом просвещен.

Ты разбойникам прощаешь,

Рай блудницам отверзаешь,

Но Твоя ко мне любовь

Пролила за мя и кровь.

С верой днесь к Тебе взываю

И любовию пылаю.

Мы от мира удалились,

Жизни скорбной посвятились:

И от самых юных лет

Ищем Твой благой совет.

Наше Ты услышь моление,

Помоги нам жить в терпенье:

Чтоб самим себя спасти,

Дай нам силы крест нести,

Мы, оставя всех родных,

Заключась в стенах святых,

Зри невинности сердец,

Покровитель наш Отец!

Здесь утех нам больше нет:

Один гроб нам во предмет.

Мы проводим дни в слезах —

Нам будет радость в небесах.

Сиры мы все и убоги,

Но Твои щедроты многи.

Ниспошли нам благодать,

Чтоб безропотно страдать.

Боже, жизнь нашу устрой,

От пути злого укрой!

Подай нам благой конец

Получить златой венец,

В бесконечных временах

Нам и радость в небесах.

II

Что за чудная превратность,

Я премену зрю в глазах!

Прощай, мира вся приятность,

Не хочу я зреть на вас!

Утех ваших удаляюсь,

Во пустыни хочу жить;

Моим духом восхищаюсь,

Хочу век Богу служить.

Вместо прелести и славы

Зрю я в темные леса;

Поминутно вместо сласти

Ум вперяю в небеса.

Вместо музыки и песен

Меня птички веселят,

Мира суетного славу

Забывати мне велят.

Где кукушка воскукует

На пустынных древесах,

Она дух мой возбуждает

Помнить Бога в небесах.

По пустыне текут реки

Повелением Творца,

По пределу их, навеки

До всего мира конца:

И журчаньем вод текущих

Утешаюсь я всегда,

Мирских прелестей влекущих,

Чтоб не помнить никогда.

Поля злачны и долины

Здесь блистают красотой,

Все приятны мне и милы,

Но считаю все мечтой.

Мир мне суетный не зрится,

Несть и прелести в глазах,

Но лишь дух мой веселится,

Ум летает в небесах.

Хотя часто он меня тревожит,

Но считаю все мечтой,

И о том мне Бог поможет,

Что всегда он есть со мной,

Что я миру поругался,

Но и прелесть всю попрал,

И под власть Отцу отдался,

Жизнь небесную избрал.

И блажен теперь наричусь (sic),

Что мой дух достиг покой;

Повсечасно утешаюсь

Я при радости такой.

Хвали, сердце мое, в вышних,

Хвали Бога в небесах,

Воспой песнь ему приличну.

Сам ходи по древесах!

Воспой гласом, воспой духом,

Воспой милость всю его!

Ударь в гусли тонким звуком,

Прославь Бога своего,

Кто извел тя из напасти

И житейския мечты,

Удалил тя есть от страсти

И мирския суеты,

И привел тя во ограду,

Где пасет своих овец.

С ними дай же мне отраду,

Ты, прещедрый наш Отец!

За сии его щедроты

Прославляй, душа моя,

Что у Бога милость многа,

Невозможно изрещи.

Он и гнев свой утоляет,

И лишает вредных мест,

И грехи Он все прощает,

И возводит выше звезд.

Одни поют, другие прислушиваются, запоминают, чтобы и самим потом было можно приставать. И хотя всеми усвоена привычка охать и ахать с глубокими вздохами во время бесед, молитв и объяснений (причем никто не позволит себе улыбнуться), тем не менее при пении псалмов и песен вздохи и оханье чаще и глубже.

Поется все больше подходящее к жизни, утешительное для души и чувствительное для сердца.

Один стих поет: «Кто бы мне построил предивную безмолвную пустыню? Кто бы мне ее поставил не на жительском тихом месте, чтобы мне не видеть прелестного сего мира, чтобы мне не слышать человеческого гласа, дабы мне не зрети суету - прелесть мира сего».

И вот пред глазами эта пустынная келья с сенцами, крытая на один скат, с двумя шестистекольчатыми окнами, которые кажут и пустыню и освещают тихое безмятежное житие. «Один в пустыне бегаю, во дни, в нощи работаю. Дивен в ней прекрасен сад: древа, цветы кудрявые и листвие зеленое. О прекрасная пустыня, от всех суетных изми мя!»

Другая песня между прочим научает: «Бежи из града во пустыню, в любезну всем святым частыню! Святые грады оставляли - в пустыне лучше жить желали; чертоги царски презирали, все богатство повергали; охотно в дебри уходили и в местах непроходимых жили; в слезах и плаче жизнь кончали, зато небесный рай прияли».

Никита Семенов велит петь еще проще и прямо в мысль попадает, говоря про юность, «когда борют многи страсти: плоть-та моя хочет больше согрешати, а душа желает царство получити. Юность, моя юность, -молодое время, быстро ты стрекаешь, грехи собираешь! Очи много видят, уши много слышат, руки много грабят, ноги много ходят - где бы и не надо - везде поспешают, на все понуждают. Сижу на тебе, юность, как на борзом коне: и той не обуздан, по горам и холмам прямо конь стрекает, меня разбивает, ум мой погубляет, вне ума бываю, творю, что не знаю. Не знаю, как быти, чем коня смирити; в руках