Она кивнула.

Бинк несколько раз глубоко вздохнул и почувствовал, как его измученное тело ноет, словно бы в предощущении этого последнего усилия. Затем он крепко ухватился за веревку и начал подниматься.

Сперва дело пошло даже лучше, нежели он предполагал. Но все же руки скоро устали: он слишком долго не давал отдыха своим мускулам. Тогда он обхватил веревку ногами и повис, предоставляя рукам передышку. Но силы восстанавливались очень и очень медленно. Ах, сюда бы капельку целительного эликсира!.. Но — Перл ждала, а вместе с ней — крысы и гоблины, и потому он не мог позволить себе слишком долгий привал.

Бинк мучительно подтягивался вверх все более короткими рывками. Дыхание стало прерывистым и тяжелым; слегка закружилась голова. Руки были уже подобны отсыревшим бревнам... Но он упрямо лез вверх.

В мире, в котором никогда не бывала Перл, он очутился настолько внезапно, что это показалось ему чудом. Возможно, его разум тоже несколько омертвел — отключился из-за непрерывных и мучительных усилий, и ожил, когда все кончилось.

Бинк вцепился в большой корень; тот был шершавым и мохнатым: видимо, чтобы надежнее удерживать добычу. До этого Бинку и в голову не могло прийти, что когда-нибудь он станет с восторгом обнимать хищное дерево!

Он забросил на корень ногу, промахнулся и почувствовал, что падает. Каким облегчением показался этот момент расслабленности! Но веревка была на месте — он стиснул ее и повис, задыхаясь. О, ведь совсем немного осталось, но как невероятно трудно сделать последний шаг...

Бинк уперся пятками в узел на веревке, напрягся, подпрыгнул (мышцы ног, к счастью, не так вымотались) — и ухитрился перевалить тело через корень. Теперь он ощутил грубую кору под руками — держаться и карабкаться стало легче.

Дюйм за дюймом он одолел остаток пути и... наконец растянулся на прохладной земле, едва дыша.

Он был слишком измочален даже для того, чтобы ощутить радость.

— Бинк! — крикнула снизу Перл. — У тебя там все нормально?

Он встрепенулся. Да! — еще далеко не все завершено.

— Это я должен у тебя спросить! Крысы не наседают?.. Можешь сесть в ту петлю и приготовиться к подъему!

Бинк не знал, достанет ли у него сил, чтобы поднять ее сюда. Но разве в этом признаешься?

— У меня все в порядке, Бинк. Я не буду подниматься!

— Перл! Что ты! Сядь в петлю, подтянись за другой конец, и ты немного поднимешься! Крысы уже не доберутся до тебя. Перл! А я...

— Дело не в крысах, Бинк! Здесь, внизу, я прожила всю свою жизнь! Пока у меня будет свет, я справлюсь с крысами! И даже с гоблинами! Ты — красивый мужчина!

— Я?!.. Не понимаю тебя, Перл!

Но он уже начал понимать. Она имела в виду, конечно, не его теперешнюю внешность — его лицо сейчас было не намного привлекательнее, чем у Честера. (О, благородный кентавр! Что с тобой сейчас?) На что-то такое она намекала и раньше, а он не обращал внимания.

— Выпив то зелье, ты остался честным, Бинк! — кричала она снизу. — А ты ведь силен — во много раз сильнее любой нимфы! Но ты никогда не использовал зелье как предлог — чтобы отказаться от поиска или предать друзей. Я очень уважала это твое качество и завидовала, что оно у тебя есть, и даже пробовала применить его как модель для себя! Единственным исключением был тот украденный поцелуй, поэтому и я украла поцелуй у тебя!.. Я люблю тебя, Бинк! И теперь...

— Но ведь ты не пила зелья! — суматошно возразил он. — А если бы и выпила, то теперь ведь магии все равно нет! Поэтому...

— Да, я не пила! — согласилась она. — И значит — утрата магии не в силах отнять мою любовь! Я повзрослела, Бинк, — нет больше неискушенной и наивной нимфы! Теперь я могу оценить реальность и знаю, что мне не антидот поможет, а только время! Я не пойду с тобой, Бинк!

— Но ты же не сможешь жить там, внизу! — потрясенно закричал он. Да — его любовь к ней была магической, зато ее к нему — настоящей. Ее любовь была сильней и чище; к тому же, Перл на самом деле не была больше нимфой — нет, уже не была. — Послушай, Перл! Можно же как-то все решить!

— Можно! И я как раз решаю. Когда я увидела, как ты пожертвовал мной, еще находясь под действием зелья, то поняла: когда все кончится, у меня совсем не останется надежды. И — какой парадокс! — моя любовь расцвела лишь тогда, когда ты меня бросил, и потому, что бросил. Ведь ты остался верен своим принципам и прежним обязательствам. А теперь я буду — верна своим. Прощай, Бинк!

— Нет! — яростно крикнул он. — Выбирайся наверх! Должен же быть какой-то иной выход...

Но веревка уже скользила по корню — Перл развязала петлю и потянула веревку вниз. Бинк попытался было схватить ее, но поздно — ее конец мелькнул над корнем и упал в темноту.

— Перл! — надрывался он. — Пусть я не люблю, но ты мне дорога! Ты мне нравишься! Перл, я...

Но это был тупик. Она права: еще любя ее, он знал, что не сможет остаться с ней. И теперь ничего не изменилось...

Он больше не услышал ее ответа. Нимфа поступила благородно и отправилась дальше одна, освободив его. Она поступила точно так же, как, видимо, поступил бы и он в подобных обстоятельствах.

Ему оставалось лишь возвращаться домой...

— Прощай, Перл! — громко прокричал он напоследок, надеясь, что она, может быть, услышит. — Ты не получила моей любви, но я дарю тебе мое глубокое уважение! Ты — настоящая женщина...

Он помолчал, прислушался, затаив дыхание, но снизу не раздалось больше ни звука...

Наконец он огляделся.

Он находился в глубокой расщелине. Это была часть Провала — огромного ущелья, рассекавшего Ксанф пополам. Бывшее опутывающее дерево росло с самого дна расщелины, верхушка его достигала внешнего края, а одна из ветвей лежала прямо на краю. Теперь, когда исчезла магия, его нечего было опасаться. В сущности, вокруг не должно было остаться ничего из прежних опасностей. Бинк мог напрямик отправиться ко дворцу Короля и добраться туда в течение дня.

Он заметил каких-то насекомых. Они лежали в пятне солнечного света, пошевеливая клешнями. Бинку стало их жаль, и он