будет принадлежать. И он не допустит, чтобы это был кто-то другой. Потому что для него Лия и есть весь мир.

Если для этого нужно разнести весь дворец магией, значит, он это сделает. И плевать он хотел на стражу, магические артефакты и нарушение инкогнито всех существующих друидов. Его лицо преобразилось в холодную решимость. Обратившись к внутренним магическим нитям, Нейд поднял руки, чтобы начать плести заклинание.

Глава 19

.

Розалия

Блаженный дурман затягивал меня все сильнее. ОН был рядом, что мне еще нужно? Да и нужно ли было что-то вообще? У меня была какая-то цель, но это сейчас не важно. Раз я даже вспомнить ее не могу. Рэн неспеша гладил мои плечи, руки, шею. Я плавала в блаженном море на розовых волнах. Все нити Единого во мне ликовали и обостряли чувствительность, брачная метка впервые за долгое время не беспокоила. Кажется, именно этого я ждала все это время. Эту встречу, его рядом. Моего Рэндона, моего супруга.

– Лия, – чуть ли не рычал он от нетерпения, – я так скучал…

Легкий поцелуй в шею, еще один, еще один. Меня уносило в бескрайние дали. Хотелось сорвать с себя одежду, ведь в этом узком корсете совершенно невозможно дышать. К тому же, так много скрыто от его поцелуев.

– Зачем весь этот маскарад, дорогая? Неужели ты думаешь, что я не узнаю свою супругу? – обжигающий поцелуй в плечо.

Рэн развернул меня к себе и провел рукой по моему лицу, остановился на мгновение на губах, а затем спустился к ключице. Моя грудная клетка так часто поднималась от сбившегося дыхания, что готова была либо разорвать ткань платья, либо просто выпрыгнуть из него. Несколько мгновений он смотрел на меня, а потом впился жадным поцелуем мне в губы. Казалось, только этого и ждало мое тело.

Я подалась к нему всем своим естеством, желая, чтобы он не останавливался. А Рэн и не собирался этого делать. Он подхватил меня под бедра, которые я быстро успела обвить вокруг его талии. Потеряв голову от страсти, он здесь же попытался прижать меня спиной к стене. На мгновение я опустила руку вниз и коснулась голой кожей чего-то холодного. Все мое тело пронзила резкая боль, и я даже закричала. Но в эту же минуту боль стихла, и я открыла глаза совершенно не понимая, что происходит.

Рэн забыл, что прямо за мной стояла стойка с венцом Верховного. В порыве страсти я зацепила рукой камень. «Ни в коем случае не трогайте грани голыми руками», – всплыли в моей голове слова Оракула. Грань не только причинила боль, но и притупила магию Единого, которая разбушевалась во мне. Розовый туман откатился от меня на приличное расстояние, и только сейчас я поняла, где и с кем нахожусь.

Да, это был действительно Рэн. Но во взгляде его, хоть и обеспокоенном, не было той теплоты, с которой он смотрел на меня тогда. Еще не успел погаснуть огонь желания, животного желания. Запах. Он больше не пах травами, он пах совершенно незнакомым мне человеком. Весь его вид выражал настойчивость и целеустремленность. А сейчас у него были совершенно конкретные цели, и я их точно не разделяла.

– Отпусти! – попыталась вырваться из его объятий я.

– В чем дело, Лия? Ты ведь только что этого сама хотела, – сказал с небольшим раздражением в голосе, но на пол меня все-таки поставил. На его лице не было ни капли сожаления или растерянности, даже какой-то заботы и участия к моей недавней вспышке боли не промелькнуло.

– Ты что воздействовал на меня ментальной магией?! – догадка пришла мне в голову, и сразу все стало понятнее.

– Разве что совсем немного простимулировал твои воспоминания, – пожал плечами он.

– Зачем? – от его безразличия меня начало немного потрясывать. Возможно, сказывался и откат от прикосновения к грани вместе с долгим воздействием магии Единого.

– Зачем? – он повысил голос. – Я считал тебя погибшей, Розалия! Упавшей в бездну прямо у меня на глазах! Ни одна магическая частичка твоей брачной метки не отзывалась во мне жизнью. Я не прыгнул за тобой только потому, что в этот момент к моему горлу был прижат нож Димиса! – он ударил кулаком о стену в нескольких сантиметрах от моего лица. Это был не тот Рэн, которого я полюбила когда-то.

Только сейчас я почувствовала, когда дурман его магии спал, что сила в нем бурлит так, что вот-вот взорвется. Скорее всего Третье посвящение влило в него магических нитей намного больше, чем прямо сейчас готов был принять его организм.

– Димис сбежал от тебя… – вспомнила недавнюю встречу со старым знакомым.

– На грани отчаяния и жажды мести я выбил его нож и смог его обезвредить. Димис лежал без сознания. Лишившись его ментального контроля, стражники словно очнулись от долгой спячки и охотно стали мне помогать. Только этот гад сбежал на обратном пути во дворец, – Рэн словно погрузился в воспоминания, и на его лице отразилась печаль. Он действительно горевал по мне, я ему верила.

– Зачем ты отправил вестника императору обо мне? – наконец-то я задала тот вопрос, который мучал меня все это время. Я смотрела на него внимательно, не хотела пропустить ни одной эмоции на его лице.

– Отец отправил меня найти выход из сложной ситуации в Империи. Все чаще наступали голодные годы, некогда плодородные земли становились безжизненными пустынями, а отчаявшиеся люди начинали нарушать закон. И я его нашел. Ты была выходом из этой ситуации. То, что ты сделала тогда в клане Великих дубов…

– Могло меня убить, ты это знал? – вопрос получился эмоциональнее, чем я хотела, но его объяснения хоть и были логичны, но никак не могли понравиться моей душе, которая ждала ответы.

– Знал, – так коротко и просто, что я чуть не задохнулась.

– Рэн, скажи, а что ты ко мне испытывал, если сознательно отправил на ритуал, который мог меня просто-напросто убить с невероятно высокой вероятностью? – если до этого мы беседовали в достаточно тесном, хоть и некомфортном для меня контакте, то сейчас я просто вырвалась из его тисков и отошла на пару метров ближе к двери. Краем глаза заметила венец, который был мне нужен.

Во мне бушевал огонь негодования, обида и разочарование. Конечно, при других жизненных обстоятельствах многие вещи я могла бы понять еще тогда, но я была слишком оторвана от реалий этого мира, находясь под дядиной опекой.

– Я любил тебя, Лия, – он медленно развернулся ко мне. На лице его