дверь моих комнат. За дверью стояла девчонка лет четырнадцати, испуганно глядя под ноги и сжимая в руках листок бумаги, свёрнутый трубой.

— Доброе утро, господин, — промямлила девчонка, низко поклонившись. — Назначенная вам помощница… она… — девчонка сглотнула. — Её нашли сегодня ночью. Простите, господин, она повесилась.

— И? — спросил я с интонацией, показывающей, что эта информация мне не интересна.

— Я вам назначена в помощники, — девчонка протянула мне лист бумаги. — Меня зовут…

— Неважно, — я взял лист, подметив печать распределителя и его подпись. — После моих тренировок с матонами одежду сразу стирать. Вечером приносить кувшин тёплого вина, разбавленного или нет — решу я. Пока что всё, остальные правила озвучу позже.

Длинный деревянный подсвечник моргнул, «система» оповестила о втором привязанном к контуру разумном, имени которого я даже читать не стал. Я махнул девчонке рукой, показывая, чтобы она шла располагаться в комнаты невольников и мне не докучала.

Мне вчера понравилась не только встреча от магистора. В пятой части первого кольца живут только ученики пятого года обучения, и в ней только жилые здания, парочка складов да дом мага-распорядителя. Занятия проходят во втором кольце академии, в одном из зданий магистрата, а сами ученики разделены по статусу и живут в отличных друг от друга домах.

Экзаменщики живут в двухэтажных домах, на двадцать разумных, и они же работают сразу у всех остальных на кухнях и подсобных работах. Ученики по рабочему приглашению живут так же в двухэтажных домах, но комнаты у них шире, да и каждый дом рассчитан на четырнадцать человек. У контрактников дом одноэтажный на десять человек.

И только в доме для благородных лишь шесть двойных комнат, просторный обеденный зал, отдельно пристроенная кухня и небольшая баня, и зал для отдыха с широкими диванами, мягкими креслами, небольшими столиками и стойким ароматом чего-то апельсинового от флаской специи. Ещё есть небольшой винный погребок, существование которого мне понравилось ничуть не меньше, чем право ежедневно получать вино.

Всё это мне рассказал вчера дожидавшийся моего прихода маг-распределитель. И ещё он объяснил, что в здания с благородными прочие ученики заходить не смеют и всю работу исполняют невольники. Они живут в двух небольших комнатах, один невольник для одного ученика. Всего здесь четыре парня и две девушки благородного происхождения, четыре невольницы и столько же невольников.

Маг-распределитель вчера, закончив объяснять порядки в здании, легонько шепнул, что магистрат закроет глаза на некоторые инциденты. Невольники не посмеют мне отказать, надо лишь после этого поставить мага-распределителя в известность, чтобы академия готовилась ко всякому. Также невольницу могут заменить на другую, возрастом от десяти лет, или же заменить на парня. И ещё маг-распределитель может предоставить раз в месяц немного оранжевого порошка для курительного табака.

Меня не интересовал ни доступ к наркотику, ни доступ к малолетним телам — но вот за ежедневный доступ к вину я не поскупился изъявить удовлетворение. Долгие зимние вечера с кружкой вина гораздо приятней таких же вечеров, но без вина.

В здании Всеобщей Церкви, после привычной процедуры дознания меня проводили в один из кабинетов в подвальных помещениях. Где я дожидался держателя долга.

Церковник передал запечатанное письмо из Собора Магласии. Высший Круг инквизиторов и совет рутифакторов подтверждал, что моя работа не затянется дольше весны после посещения сада фуаларал. В письме прилагалось разрешение на въезд в город и проход в собор.

Я протянул церковнику расписку на двести тысяч золотых империи Талкая, весь мой долг перед церковью. Нутон ошалело округлил глаза, вчитался в строки, изучающе повертел расписку в руках и присмотрелся к качеству бумаги, даром что не попробовал на зуб.

— Хочу вас предостеречь о недопустимости подделки.

— То есть, существует способ подделки магической бумаги с заложенной частичкой магической энергии одного из длинноухих в банке, отвечающих за выдачу таких расписок?

— Мне о таком не известно, но я обязан вас предупредить. И попросить пройти процедуру дознания ещё раз, ответив на три вопроса: эту расписку вы получили в указанном банке, указанная сумма принадлежит вам, и ничем противозаконным вы не занимались для её получения, — закончил перечислять церковник.

У меня от удивления аж прищурился правый глаз, левая рука покрепче сжала древко посоха. Я молча буравил церковника взглядом, требуя незамедлительных объяснений.

— Это неожиданно, что вы смогли собрать такую сумму раньше выпуска из академии. Не хочу вас оскорбить, но без процедуры дознания принять эту сумму я не смогу.

Я раздражённо вздохнул и потёр переносицу. И здесь морщины ксата оказали «услугу».

— Ну, давай, пройдём, процедуру дознания, — с раздражением и саркастично процедил я.

Церковник проводил меня до кристалла в главном зале церкви и позвал теперешнюю настоятельницу. Состоялся очередной ритуал, во время которого белёсый кристалл вообще никак не изменил своей расцветки.

— Благодарю, что откликнулись на мою просьбу, — сказал держатель церковник, когда я отлепил ладонь от кристалла. Церковник приглашающим жестом показал в сторону двери в дальнем углу зала, за которой начиналась лестница в подвальные помещения.

— Сначала будут извинения. Немедленно. За то, что посмели заподозрить меня в преступлениях.

— Вы понимаете, что мы обязаны соблюдать…

— Извинения, — я чуть повысил голос.

Церковник переглянулся с настоятельницей настороженным взглядом. Женщина едва заметно пожала плечами. Во взглядах прочих служителей церкви, прибиравшихся в зале после утренней проповеди, смешалось негодование, презрение и неверие в происходящее. И все их взгляды направлены чётко на меня.

Церковник тяжело втянул в себя воздух и выдавил извинения, что посмел подвергнуть сомнениям мою честность. Меня подобное удовлетворило, я принял извинения и попросил как можно быстрее закончить со всеми формальностями. Об этом мечтал и держатель долга, так что уже спустя пять минут я с довольный ухмылкой вышел из церкви.

Меня радовали не извинения, а что большее не придётся посещать это треклятое здание и каждый раз изображать из себя цирковую мартышку, раз из раза трогая кристалл.

Дежурившие у здания магистрата матоны впустили меня внутрь сразу. Я даже не успел открыть рот, а охранники академии уже оповестили, что магистор ожидает на третьем этаже.

Около украшенной светящимися рунами и печатями двойной белой дверьи я простоял не больше минуты, поправив привязанную к поясу коробочку, едва заметно блестевшую медью. Руны и печати потухли, «Чувство магии» показало белёсую звёздочку в дальнем углу комнаты, и белёсое облачко рядом с дверью. Её открыл Кузаун, и он же закрыл, руны и печати засветились вновь. Магистор отошёл к