слишком рано: Сфера не до конца закрылась и ещё не представляла собой единого целого. Выстрел разметал «снейков», несколько гадин сгорели сразу, но две из них, к ужасу Эрика, серебристо-красными лентами стали медленно ускользать в траву. В одну тварь смертельно испуганный Мак-Нейми успел выстрелить (и к счастью попал). Другая же стремительно рванула к Тестеру.

— Я ещё больше испугался! — рассказывал Эрик. — Теперь уже за тебя. Честно говоря, я думал, что ты или не увидишь её, или не успеешь выстрелить. И… погибнешь! «Снейк» очень быстро метнулась к тебе, и спустя мгновенье вспыхнуло жёлтое пламя. Я не успел. Я был уверен, что ты погиб. Мне было очень, очень плохо…

— Но я же не погиб, — ответил Тестер. — Я выстрелил и убил тварь. Правда…, до сих пор не знаю, как я успел! Но Эрик! Если бы ты видел себя со стороны…!

— Не надо! — смеясь, отмахнулся Мак-Нейми. — Мне стыдно это вспоминать!

— А чего тут стыдного? — серьёзно сказал Тестер. — Благодаря тебе мы сейчас сидим вот тут и разговариваем!

— Да! — согласился Эрик. — Сидим и разговариваем. На одном языке.

5

А потом погас свет. Эрик Мак-Нейми сразу очнулся.

— What’s happened? What is it? — закричал он. — Where light has disappeared?

— Тихо ты! — осадил его Тестер. — Чего орешь? Где кони? Давай искать, Эрик! Хорс, хорс!

В кромешной тьме они кое-как нашли лошадей, взобрались на них и попытались сориентироваться. Бесполезно. Они даже не видели Реки, хотя до неё было — рукой подать.

— Чертов ящик! — заорал Тестер, почему-то подняв голову к небу. — Включи свет! Немедленно! Ты слышишь, гадина железная?

Мак-Нейми подъехал к Тестеру и бесцеремонно зажал ему рот ладонью.

— Listen! — прошептал он на ухо Тестеру.

Тестер искренне удивился собственной тупости. Да, действительно, ведь направление на реку можно было определить по звуку! Река мощно шумела где-то левее и путники, спешившись, осторожно двинулись по траве на этот звук, ведя за собой коней.

Со временем глаза стали видеть лучше, но не настолько, чтобы идти уверенно. К тому же, по мере приближения к реке, её шум возрастал и уже был всюду. В какой-то момент Тестер и Мак-Нейми остановились: они уже не могли понять, где действительно река, а где отзвуки шума её мощного течения. Казалось, ещё шаг — и нога сорвётся с высокого обрыва.

«Интересно, — подумал Тестер, — а как переплыла реку Кейт?»

6

Девушка не переплывала реки, она перешла её вброд, в том месте, которое знали все обитатели Дорстауна. На счастье Кейт, солнце в тот момент ещё светило и ничто не мешало ей лихо перейти брод, пришпорить коня и рвануть навстречу страшным русским незнакомцам, которых она должна была предупредить. Тьма настигла её на полном скаку. С трудом остановив лошадь, Кейт стала приглядываться, прислушиваться и даже принюхиваться. Никакого результата! Она не слышала ни шорохов, ни звуков шагов, ни голосов. Кейт в отчаянии вертела головой, пытаясь хоть что-то увидеть, затем осторожно тронула лошадь и медленно ехала, пока справа не оторвался и не упал с шумным плеском кусок земли, сбитый конским копытом. Девушка взяла левее и остановилась. Шумела река, стирая все остальные звуки. В кромешной тьме начали мерещиться тени каких-то огромных чудовищ. Кейт слабо крикнула:

— Эй!

Затем ещё раз, погромче:

— Эй, рюсски! Эй!

Ничего. Темнота и тишина.

И вдруг черноту прорезал ярчайший луч делейтора. Сжигая всё на своём пути: траву, деревья, камни, он осветил местность на полкилометра вокруг, и там, вдали, Кейт увидела силуэты людей. Но в тоже самое время её лошадь, испугавшись ярко-жёлтого света, встала на дыбы и, не ожидавшая этого Кейт сорвалась с седла и полетела вниз головой с огромного обрыва.

7

Гласс и Дед Пихто уверенно и достаточно быстро вели отряд по «филгудычевым приметам» почти в полной темноте. Однако найти плот, на котором они переправлялись из «скрытого файла» на левый берег Реки по таким приметам найти было невозможно. Надо было что-то увидеть: или ориентиры на берегу, которые запомнили друзья, или сам плот.

Вот и решил Гласс «осветить дорожку»: лучом делейтора зажечь траву, кустарники и деревья. Он помнил по печальному примеру «Рая», что горят они долго и многое можно рассмотреть. Предупредив остановившихся спутников, чтоб глядели в оба, Гласс сделал с десяток шагов и выстрелил. Весь берег шагов на пятьсот вперёд осветился так, как будто мастера из питерского «Горсвета» враз перенесли, поставили и включили огромные неоновые фонари с Невского.

Хась сразу крикнул, потому что увидел, что хотел: собственноручно созданный ориентир — три сосны с надломанными верхушками. Док пробурчал, что «как будто тоже чёй-то видел…». А находящиеся впереди всех Гласс и Пихто ответили не сразу. Потому что они увидели… коня! А на коне — человека.

Глава десятая

1

— Термометр в красной зоне! Процессорный блок перегревается! — перекрикивая вой кулеров, сообщил какой-то инженер. Смит, вскочив, побежал на голос. Чарли Грубер уронил голову на руки. «Однако, Ласки был не совсем не прав: с охлаждением всё же что-то не так! — подумал он, вспоминая ссору покойного Фреда Ласки с главным инженером. — Если «Сьюппи» перегреется, он осуществит перезагрузку и всё, что есть в «Лучшей земле», погибнет. Надо спасать этот чертов зарвавшийся суперкомпьютер!» И, направив кресло в инженерный отсек, крикнул на ходу:

— Смит! Что там?

— Небольшая утечка азота, мистер Грубер! — ответил невидимый Смит (проверяющий, очевидно, показания контрольной системы). — Подключаю резервный контур. Сейчас всё будет в порядке!

«Ерунда! Ничего уже не будет в порядке. Ни-че-го! — обречённо говорил себе Грубер. — Видимо, Лучшая Земля, моя страна-планета со всеми населяющими её тварями не имеет не единого шанса на спасение. Она от рождения безнадёжно больна: больна людьми-вирусами, принёсшими в первозданно-чистый Мир самую отвратительную грязь с матери-Земли. Да, это — наследственная болезнь, перешедшая от земной цивилизации, смертельно больной всеми этими гудвичами и мэлвизами, разрушающими её разум, её волю, пьющими её кровь, плодящимися и размножающимися, образующими колонии в виде правительств, корпораций, разведок, партий, государственных режимов и философских учений. Она смертельно больна, эта цивилизация, и дни её сочтены, и как говорят медики, «мы теряем её»! Она умрёт, умрёт и любое её потомство: и Бестерленд, и всё, что будет создано после него! И никакой резервный контур не поможет!»

Словно ожидая окончания этой мысли, чтобы подтвердить её правильность, из открытой двери донеслось громкое недовольство Смита:

— Ч-черт! Ничего не изменилось! Откуда такая бешеная нагрузка на процессор? Збиковски, посмотрите, что там делает этот придурок!

— Это вы о ком, мистер Смит? — спросил озадаченный Збиковски.

— О «Сьюппи»! О