Вертер самодовольно усмехнулся, как будто решение заняться энергетическими практиками принадлежало лично ему, а не было принято под нажимом Сабина и обстоятельств. Сабин и Атан-кей понимающе переглянулись, и воин смутился.

– С этим проблем не будет,– заверил он друга, глянув исподлобья на своих учителей. – Меня уже больше десяти лет дрессируют, что твою пони в цирке.

– Вот и славно,– отозвался Антон. – А вот что ты там будешь делать, коротышка? – обратился он к гному. – Интернета ведь в моём мире нет и не предвидится.

– А пошто мне ентот ваш интернет,– вскинулся Антоша,– коли там прям душа в душу можно обчаться. Это ж рай какой-то. Только ты вот что, Создатель,– гном скорчил грозную мину,– ты уж будь ласков, сваргань мне нормальное тело. А то ж неприлично на улицу выйти, засмеют.

– И какое же тело тебе нравится? – сквозь смех спросил Антон.

– А вон, как у нашего вояки,– ничуть не смущаясь заявил гном, ткнув своим толстым пальчиком в сторону Вертера.

– Да создать-то не проблема,– усмехнулся Творец,– вот сохранить его в такой форме – это непросто. Придётся тебе, Антоша пойти к Вертеру в ученики, если он, конечно, тебя примет.

– Вот ещё,– вскинулся гном,– да чтоб ентот бугай мной командовал? Не бывать такому.

– Тогда очень скоро твоё новое тело опять превратится в толстую ватрушку,– усмехнулся Вертер.

Гном уже раскрыл рот, чтобы ответить какой-нибудь колкостью, но в этот момент раздался голос Сабина. И в нём не было ни грамма весёлости.

– Почему Дэлвиг должен остаться? – с отчаяньем спросил он. – Он ведь тоже твоя семья.

– Как и остальные ангелы,– согласился Антон. – Это не моё решение. Прости, Дэл, я не хозяин этого мира.

За столом наступила гнетущая тишина. Сабин сидел мрачный как грозовая туча. На его лице сменяя друг друга появлялись выражения страдания, боли, отчаянья. Наконец оно застыло словно маска. Сабин решительно поднял голову и посмотрел в глаза брату. Однако ничего сказать он не успел. Его сжатую в кулак руку накрыла ладонь Дэлвига.

– Всё правильно, Санни,– спокойно произнёс ангел,– я же тебе об этом говорил раньше, только ты не обратил внимания на мои слова. Создатель не отпустит ангелов, не для того нас создавали.

– Тогда…,– начал Сабин, но Дэлвиг его перебил.

– Даже не думай,– его голос звучал беспечно, но в глазах была тоска. – Ты нужен брату, а он нужен тебе. Я же видел, как тебе его не хватало все эти годы. Увы, ангелочек не смог заменить тебе твоего Ангела.

Антон поднялся и подошёл к своему рассудительному творению. Дэлвиг тут же повис у него на шее, и Творец почувствовал на своей щеке влажное прикосновение ангельских глаз. Сын всё-таки не удержался от слёз.

– Не грусти, малыш,– Антон ласково погладил ангелочка по голове. – У этой Игры столько всяких сюрпризов. Мы ещё встретимся.

– Нет, не встретимся,– уверенно произнёс Дэлвиг,– но это неважно. Спасибо тебе за всё, отец, и прощай.

Он выскользнул из объятий Антона и повернулся к Сабину.

– Я тебя провожу,– произнёс тот вставая.

Двое мужчин не оборачиваясь удалились в темноту. Все гости смотрели им вслед и молчали, только Вертер подошёл к другу и положил ему руку на плечо.

– Он вернётся,– уверенно проговорил защитник,– ты не представляешь, как брат по тебе тосковал.

– О, ещё один пророк объявился,– гном сделал попытку разрядить обстановку, но никто даже не улыбнулся.

Однако пророк оказался прав. Через пару минут бледный, как смерть, Сабин ввалился на веранду и молча уселся на своё место. Кора ласково погладила своего мужчину по спине, но тот даже не дёрнулся, словно превратился в кусок льда.

– Что ж,– оборвал тягостное молчание Антон,– остались только Марика с Тарсом. Прости, не знаю, как тебя зовут в этом воплощении.

– Конечно, мы с тобой,– оживилась Марика,– да, Ленни?

Леннарт утвердительно кивнул, хотя было заметно, что перспектива отправиться неизвестно куда и зачем, казалась ему как минимум спорной. Но он видел, что его вновь обретённой жене даже в голову не пришло сомневаться, и смирился с неизбежным.

– Что ж, не будем терять времени,– заключил Антон. – Всем придётся выйти на лужайку.

– Тоха, а как называется твой мир? – полюбопытствовал Вертер, выбираясь из-за стола.

– Я назвал его Ра́йдо,– ответил Творец. – Есть такая скандинавская руна, она означает «путь».

– Вечно у тебя всё не в простоте,– покачал головой Вертер,– сказал бы уж прямо – Рай.

Все заулыбались непосредственности бравого вояки, даже губы Сабина дрогнули, пытаясь изобразить улыбку. Но не получилось.

На небе светила такая яркая луна, что надобности в дополнительном освещении не возникло. По указанию Антона все встали в круг, в центре остались только он сам и Алиса. Творец и его любимая взялись за руки и опустились на колени. Через несколько секунд их тела начала окутывать серебристая дымка, постепенно образуя сияющую сферу. Вскоре уже не стало видно контуров двух коленопреклонённых людей, сферу заполнил холодный белый свет, как будто ещё одна луна зажглась на лужайке. Свет постепенно набирал яркость и наконец сделался просто ослепительным.

Участники ритуала один за другим начали падать в траву, их тела тут же становились прозрачными и растворялись в темноте. Когда на лужайке никого не осталось, сфера начала тускнеть и вскоре совсем погасла. Но Антона и Алисы в центре круга уже не оказалось. Они покинули этот мир вместе с остальными.

Природа никак не прореагировала на исчезновение нескольких двуногих. По-прежнему пели птицы, и стрёкот кузнечиков заглушал шум ветра в кронах деревьев. Казалось, всё здесь осталось, как было, только среди одуванчиков вдруг проявились пропавшие было с приходом Творца яркие островки ромашек и колокольчиков. А ещё в доме погас свет, и в неверном свете луны стало отчётливо видно, что это строение было заброшено очень давно, окна выбиты, стены покосились, а на полуобвалившейся крыше свили гнездо какие-то птицы. Базовая Реальность вступила в свои права. Создатель мог спать спокойно, его миру больше ничего не угрожало.

Холодный липкий туман стекал со склона серыми комками, чем-то неуловимо напоминая овсяный кисель. Было не то чтобы холодно, но зябко и неуютно. Дэлвиг съёжился на краешке старой потёртой пенки, подтянув коленки к подбородку и укутавшись в монашескую накидку до самого носа. И зачем он залез на гору в такую рань? Чего ему вообще тут делать? Смотреть на рассвет? Можно подумать, он никогда не видел, как солнце поднимается над этой лохматой горой. Ангел невольно бросил взгляд на свободный край пенки, и у него защемило в груди. Он всегда садился на самый краешек, оставляя место для Санни. Даже когда тот бросил его, ушёл со своим отцом и в порыве неистовства едва не прикончил своего ангелочка. Он терпеливо ждал, знал, что рано или поздно друг вернётся. Нет, не знал, скорее, просто верил. И эта наивная вера позволяла Дэлвигу всегда оставаться спокойным и уравновешенным, он не жаловался на судьбу и не тяготился временным одиночеством.