В Иерусалиме собралось около двухсот представителей Объединенного еврейского призыва, Совета еврейских федераций и благотворительных фондов США, а также учреждений Керен га-Йесод из других стран для обсуждения стратегических программ, реализация которых должна быть ориентирована на удовлетворение неотложных потребностей Израиля в таких сферах, как репатриация и абсорбция, сельскохозяйственные поселения и города развития, а также социальное обеспечение, здравоохранение, образование и культура.

Царивший на этих конференциях дух еврейского единства послужил для Луи Пинкуса[227], председателя исполкома Еврейского агентства, уроженца Южной Африки, тем стимулом, который побудил его принять решение относительно перестройки Еврейского агентства и расширения сферы его деятельности. По инициативе Пинкуса проходивший в 1968 г. Сионистский конгресс уполномочил Еврейское агентство приступить к переговорам с “организациями, занимающимися сбором средств для Израиля, и установить прямую связь между Еврейским агентством и этими организациями”. На протяжении следующих двух лет в ходе такого рода переговоров были выработаны принципы расширения сферы деятельности Еврейского агентства. В августе 1970 г. было парафировано и 21 июня 1971 г. подписано “Соглашение о перестройке Еврейского агентства”. Таким образом, осуществилась мечта Вейцмана, высказанная им 42 года тому назад, когда Агентство только создавалось. После перестройки высшим органом Еврейского агентства стала Ассамблея, которая избирает исполнительный комитет, назначающий, в свою очередь, правление Агентства для рассмотрения текущих вопросов. Было решено (что соответствовало духу принятого в 1929 г. устава Еврейского агентства, хотя и не совпадало с ним во всех деталях), что 50 % членов всех этих руководящих структур будут представлять Всемирную сионистскую организацию, 30 % — “Объединенный израильский призыв, Inc.” и 20 % — общины диаспоры вне пределов США. Это же соотношение, 50-30-20, было решено применить к численности сионистов-несионистов и распределению по географическому признаку. Так, в правлении насчитывалось двадцать сионистов, двенадцать несионистов из США и восемь несионистов из других стран.

Однако это соотношение не могло не вводить в заблуждение — что, впрочем, можно было сказать при рассмотрении и предыдущего состава Еврейского агентства. Действительно, в свое время Сионистская организация и Еврейское агентство являлись независимыми и не связанными между собой структурами, причем Сионистская организация отстранилась от всех обязанностей, связанных со сбором средств, получив, таким образом, возможность сосредоточиться исключительно на информационной и культурной деятельности в странах диаспоры. Однако исполнительный комитет Еврейского агентства, занимающийся повседневной управленческой деятельностью, продолжал функционировать под председательством Луи Пинкуса; после его смерти этот пост занял Пинхас Сапир, которого, в свою очередь, сменил Иосеф Альмоги, — и все эти люди являлись должностными лицами Сионистской организации, проживавшими в Иерусалиме. Более того, было ясно, что руководящие посты в различных подразделениях Еврейского агентства также должны занимать израильтяне. Но что еще более важно: Еврейское агентство в его расширенном составе должно включать представителей, как выбранных Сионистской организацией, так и делегированных структурами, формально не входящими в состав Сионистской организации. Однако последних ни в коем случае нельзя было назвать несионистами — и не потому, что не имелось формального механизма для проведения выборов среди несионистов (как это было в 1929 г.), а просто потому, что к этому времени уже просто не существовало несионистов в традиционном понимании этого слова. Даже еврейские организации США, которые в 1930-х и 1940-х гг. противились самой идее создания еврейского государства (в частности, такие, как Американский еврейский комитет или “Джойнт”), с тех пор пересмотрели свои позиции и стали ревностными сторонниками существования Израиля. Сказанное в еще большей степени было справедливым относительно различных американских федераций и благотворительных фондов, чьи представители входили в состав правящих органов Агентства. Новые времена просто-напросто стерли былые идеологические различия. В известном смысле, обрел подтверждение давний тезис Бен-Гуриона относительно того, что в диаспоре “нет сионистов или несионистов, а есть только евреи”.

“Евреи молчания”

Не следует забывать, что далеко не все евреи — будь они “сионистами” или “несионистами” — имели завидную возможность свободно определять ту роль, которую они желали бы играть в процессе развития и процветания Израиля. Судьбы нескольких миллионов таких евреев по-прежнему оставались предметом заботы и беспокойства для Израиля. К их числу относилось примерно 100 тыс. человек, разбросанных по изолированным и уязвимым анклавам в арабских странах. В частности, по состоянию на 1967 г. около 30 тыс. евреев оставалось в Марокко и 8 тыс. — в Тунисе. Формально располагая одинаковыми с большинством враждебно настроенного мусульманского населения юридическими правами, они тем не менее жили в состоянии постоянного страха и неуверенности. В других арабских странах положение евреев, и без того бывшее ненадежным и опасным до 1967 г., резко ухудшилось после Шестидневной войны. Известно, например, что в Египте оставалось менее тысячи евреев, и 200 человек из этого числа были брошены в концентрационный лагерь под Каиром. В Сирии положение трех с половиной тысяч остававшихся там евреев напоминало нескончаемый кошмар. Власти страны наложили строгий запрет на эмиграцию, и при этом они проводили регулярные аресты среди еврейского населения безо всяких на то оснований, а спустя некоторое время, также без объяснений, выпускали арестованных из заключения. В их удостоверениях личности стоял штамп “еврей”, и им было запрещено удаляться более чем на три мили от своего дома. Никто не мог быть уверенным в своем завтрашнем дне — в плане не только экономической, но и чисто физической безопасности. Известны были случаи, в 1973–1974 гг., когда сирийские полицейские насиловали, а потом убивали еврейских девушек.

К 1973 г. в Ираке оставалось менее 3 тыс. евреев. После Шестидневной войны в стране был объявлен бойкот еврейским торговцам; сотни известных членов еврейской общины подверглись аресту на различные сроки. Точно так же, как в Египте и Сирии, иракские евреи систематически становились жертвами клеветнических измышлений, состряпанных правительственными учреждениями, а в случаях нападений на них или на их жилища они не могли рассчитывать на защиту полиции. “Нам не до еды и не до сна, — писал один иракский еврей в письме, нелегально переправленном за границу в августе 1967 г., — …и днем, и ночью нас не отпускает страх. Мы боимся ареста или обыска в доме… Людей связывают цепями, избивают палками, бьют по лицу… Каждый день приходят все новые и новые слухи: они нас вышлют из страны, они нас всех убьют… Они хватают людей, бросают их в полицейские машины и увозят — а там говорят, что сожгут нас живьем, или оставят умирать в пустыне, или расстреляют, одного за другим. Они не допускают в страну представителей Красного Креста — а если бы и пустили, то кто же решится рассказать иностранцу правду о происходящем…”

Четырнадцать человек — девять из них евреи — были повешены 27 января 1969 г. на центральной площади Багдада как “шпионы”. Мимо виселиц прошло не менее 200 тыс. иракцев — посмотреть на повешенных, а