Катастрофа, подумал я смятенно. Волна накрыла внезапно, эта красотка не успела взлететь, спрятаться, а могла бы, в ней и сила, и мощь, и высокий разум. Разве что ее мир накрыло нечто такое, от чего не улетишь на таких крылышках. Остальные сгорели вовсе, а вот она…

— Возьмите, — сказал Астальф. — Возможно, в нем даже есть какая-то магическая мощь, не знаю. Я отыскал его еще в молодости, на краю вулкана.

— Это ценный дар, — сказал я смятенно. — Я ничего не могу взамен…

— Вы принесли защиту Кернелю, — сказал Астальф. — Теперь я могу продолжать свои благочестивые изыскания, конечно же — во славу церкви… Идите же!

— Иду-иду, — ответил я. — Вы подкрадывайтесь к нему помедленнее! И колпак снимите, а то спугнете…

От Астальфа вышел с сумбуром в голове, мысли гудят, как пчелы в период спаривания. Или они не спариваются? Это странное окно, еще более странные зеркала, удивительный янтарь… Не так уж и далеко я вломился на Юг, а столько явных признаков некогда могучей цивилизации!.. Могучей, непонятной, жутковатой…

В городе настолько пусто, что я, завидев впереди каменную лестницу, ведущую на вершину городской стены, взбежал наверх, и сразу в уши ввинтился назойливо ликующий шум: в лагере заргов уже полыхают не костры, а подожженные шатры, шалаши, сломанные телеги, в то время как исправные рачительные хозяева тащат в свои дворы. Из распахнутых настежь ворот Кернеля в сторону лагеря заргов несется толпа женщин и детей. Навстречу двигаются тяжело нагруженные трофеями их мужья. Судя по развевающимся знаменам, герцог Веллингберг разбил деморализованное войско врага, захватил лагерь и сейчас там вершит суд и расправу над пленниками.

Я тупо шел по широкой стене, поглядывал вниз, высота равна десятиэтажному дому, но все же оставлять вот так без единого защитника рискованно…

Мое тело вздрогнуло раньше, чем я сообразил, что увидел. Рука сама прыгнула к лицу протереть глаза, стукнуть себя по лбу. В полумиле отсюда отчетливо виден остов сооружения, которое я прежде всего назвал бы кораблем. Парусным кораблем. Каравеллой, фрегатом или клипером — не знаю, в кораблях, ни ухом ни рылом, может быть триремой или октаремой, но корпус как будто вырезан одним великаном-мастером из одного куска дерева, тщательно выглажен наждачком и бархаткой, покрыт лаком, а потом для красоты водружен на вершину горы.

Вспомнил сообщение нашего радио о сухогрузе, что потерпел катастрофу у Мадагаскара. Зато команда, пьянствующая во Владивостоке, не пострадала… Ощущение такое, что вода стремительно опускалась, команда этого не заметила, а когда корабль застрял, было уже поздно. Наверное, морякам пришлось превратиться в альпинистов. Хотя, кто знает, может быть, кто-то остался там, принял смерть на борту. Капитан, к примеру, что считает долгом чести утонуть с кораблем.

За моей спиной послышались шаги. Из укрытия вышел хорошо вооруженный воин, ветеран, в прекрасных доспехах. Отсалютовал, сказал с сожалением:

— И вас не взяли на славную битву?.. Я в обиде на герцога. Хоть он и объяснял, что крепость охранять доверяет только лучшим, но…

— Он поступил правильно, — сказал я. — Должны же молодые учиться побеждать. А самое лучшее — напасть самим. Да еще на того, что пал духом. Да еще после такого вещего сна!

Он прищурился.

— И вы слыхали про сон?

— Конечно.

— Думаю, — сообщил он заговорщически, — все про этот сон слышали перед боем. Наш отец-настоятель очень хорошо разбирается в воинском искусстве. До того, как ушел в монастырь, он водил войска самого великого Гентеля… Не слыхали?

— Нет, — ответил я. — А что вы знаете о здешних лекарях? Я очень тревожусь за жизнь моего соратника.

Он замялся на короткое время.

— У нас хорошие лекари. Очень. Сами видите, у них есть на ком учиться врачевать раны. Самые разные… Но ваш друг искалечен очень сильно… Лекари делают все, что могут… Они не говорят, что он умрет. Уже это утешает. Ваш друг принял неслыханные муки.

— Да, — сказал я с горечью. — Да. Этот дурак остался задерживать погоню, чтобы я мог ускользнуть…

Воин бросил на меня короткий взгляд.

— Я вижу, как вы ускользнули. На вас очень свежие шрамы, вы знаете? Лекарь у нас опытный. Он сказал, что эти раны вам нанесли всего три-четыре дня назад.

Я сказал уклончиво:

— Но ведь вы, паладины, умеете заживлять раны?

— Нас немного, — ответил он суховато. Но я вижу, вас заинтересовал тот корабль?

— Да, — ответил я живо. — Что это?

К моему удивлению, он пожал плечами.

— Откуда мы знаем?

— Но вы… хоть бы пробовали там побывать?

Он изумился:

— Вы шутите?.. Туда человеку не взобраться. А если начинать вырубать в отвесной скале ступеньки, то наши предки не успели бы выстроить эту стену. А потом мы сотни лет защищаем крепость!.. Этот корабль так примелькался, что уже не замечаем.

— А как… долго он здесь? Я имею в виду, что о нем известно вообще?

Голос его стал холодноват:

— Сэр Ричард, этот корабль выстроен, как вы уже заметили, явно до потопа. Потому и оказался здесь, на вершинах. Но это не тот святой ковчег, на котором наш прародитель Ной привез зверей и свою семью. Есть легенды, что и другие народы пытались спастись… Кто на вырванных с корнем деревьях, кто на плотах, кто и на кораблях. О них ничего не известно, но я сомневаюсь, что потонули все. Иначе откуда на земле столько всякой нечисти?

Я смотрел на корабль жадными глазами. Корпус, будь из дерева, давно бы превратился в труху. Будь на месте этого корабля наш линкор или атомная подводная лодка — уже осыпались бы горкой ржавчины. Но этот корабль практически цел… По крайней мере, корпус цел. А значит, можно надеяться, что и внутри хоть что-то из такого же материала. К примеру, квантовые компьютеры. Или термоядерная установка в чемоданчике. Или хотя бы автомат Калашникова…

Надо задержаться, решил я твердо. Хоть на пару дней. Я могу побывать на этом корабле! Еще не знаю как, но побываю. То ли молот ухитрюсь забросить, а к нему веревку… нет, молот не доброшу, высоко. Но что-то придумаю. Заодно и загадочное окно в башне Астальфа, и его же дивные зеркала, принцип действия которых я вроде бы смутно угадываю…

Снизу долетел слабый крик:

— Сэр Ричард!.. Сэр Ричард!

Со стороны двора маленькая черная фигурка в сутане размахивала руками. Лицо обращено вверх, я видел бледное худое лицо, запавшие глаза. Монах прокричал:

— Отец-настоятель просит вас к нему срочно!.. Очень важно!

— Бегу! — крикнул я. Воину кивнул: — Вернусь, договорим о корабле. Если не побоитесь, возьму вас на борт. Проверим, что там.

Он сказал с жадным испугом, но глаза заблестели: