— Извините, — сказал Дугин, — у нас ремонт. Присаживайтесь…

Сев за стол напротив Алены, он включил плитку, достал из стола чашку и граненый стакан.

— Кофе будете?

— Нет, спасибо.

— Напрасно. — Дугин насыпал кофе из банки в стакан. — Чашка мытая, и кофе у нас — «Нескафе». Значит, что я могу вам сказать? Если честно, вот карта, на ней флажки — это откуда людей похитили, увезли в заложники. Девочку — из Саратова, двух мальчиков — из Волгограда, мальчика и двух девочек — из Астрахани, еще мальчика — из Москвы. Это по детям, мы ими занимаемся в первую очередь, это у министра на контроле. А по взрослым — только в этом году почти шестьсот эпизодов. Можно я посмотрю письмо?

Алена подала ему письмо, он рассмотрел штемпели на конверте, поддел ногтем марку.

Алена в сомнении следила за его действиями.

— Штемпель из Шали, — сказал Дугин, — но письмо написано в Ножай-Юрте, эти марки есть только там, на почте.

Дугин достал из конверта газету и письмо.

Алена, осмотревшись, сказала разочарованно:

— И что? Вы тут занимаетесь вызволением заложников?

— Мы, — подтвердил Дугин, рассматривая письмо с требованием о выкупе.

— А как?

Отложив письмо, Дугин развернул «Знамя труда», стал читать статью об Алене.

Алена нервно повторила:

— Вы тут сидите, и что? Как вы их освобождаете?

Но Дугин, не отвечая, продолжал читать.

— Там все неправда, — сказала Алена. — У меня нет таких денег.

Дугин крякнул.

— М-да… Но им вы это уже не докажете. — Он отпил кофе из граненого стакана. — Значит, так, девушка. Вы правильно сделали, что пришли к нам. Теперь вам придется какое-то время ждать, потому что сейчас они вас просто прессуют психологически, как и всех родственников заложников. Тут ничего не поделаешь — в Чечне война, и девочка за линией фронта, нам туда не достать. Придется набраться терпения и ждать следующего сообщения от похитителей. Думаю, оно будет через неделю. Они выйдут на связь обязательно. Тогда мы начнем переговоры.

— Какие переговоры? — возмутилась Алена. — О чем? Это бандиты! Эту Чечню вообще надо всю уничтожить!

— Там есть разные люди… — заметил Дугин. — Знаете что, Алена? Мой вам совет: идите домой и напишите нам заявление на имя министра. Мол, так и так, моя сестра похищена из деревни, у нас многодетная семья, отец — бывший репрессированный диссидент, боролся за идеалы новой России. Честно вам скажу: у нас это первый случай, чтобы ребенка из деревни похитили.

— И что министр? — с сарказмом усмехнулась Алена. — В Чечню полетит?

— Я за министра не могу сказать, что он сделает. Но хуже не будет.

Алена, поколебавшись, сказала:

— Ладно, дайте мне лист бумаги, я тут напишу.

— Знаете, — смутился Дугин, — с бумагой у нас небольшие проблемы. У нас сейчас бумаги нет. Вы же видите — мы только переехали…

Алена встала, решительно забрала письмо и газету.

— До свидания!

— А вот это вы зря, — сказал Дугин. — Имейте в виду: похитители — профессионалы, и работать с ними должны тоже профессионалы. Иначе…

Алена не выдержала, сорвалась:

— Это вы тут профессионалы? — Она показала на пустые стены. — Здесь? Да вы… вы… У России детей воруют! У страны — понимаете? А вы тут кофе пьете! «Профессионалы»! — И, хлопнув дверью, ушла.

Такси летело по Калужскому шоссе. Алена, сидя на заднем сиденье, глотала слезы и смотрела на счетчик.

— А быстрей можно?

— А куда быстрей-то? — сказал водитель. — Пожар, что ли?

Алена промолчала. В Фонде поддержки воздушных путешествий ей сказали, что председатель уехал на дачу, и Алена высчитала, что сегодня как раз тот день, когда он должен был приехать на Медвежьи озера за ней и Красавчиком.

— Сейчас налево…

Машина с асфальтированной дороги перешла на грунтовую, потом на проселочную.

— Здесь! Остановите.

— Но тут ничего нет, — удивился водитель.

— Ничего, я дойду, у меня денег в обрез.

Он остановился. Алена выгребла из сумочки все, что было, — точь-в-точь по счетчику. Вышла из машины, посмотрела, как водитель развернулся и уехал, потом прошла вперед метров сто и свернула на почти неприметную лесную дорогу к озеру. По этой дороге — бегом до дачного забора с воротами, застучала кулаками в калитку. Но за калиткой была полная тишина, и она закричала:

— Эй! Это я, Алена! Открывайте!

После этого в калитке открылась прорезь глазка, голос председателя фонда сказал:

— Не ори. Ты одна?

— Одна, одна! Господи, слава Богу, я вас застала!

Действительно, она поймала их буквально на выезде — во дворе Красавчик, одетый по-дорожному, уже сидел в «мерседесе» председателя.

Алена подбежала к нему, он изнутри открыл ей дверцу машины.

— Молодец! Успела. Садись.

— Я никуда не еду. У меня чечены сестру украли. Мне нужно полмиллиона, — выпалила Алена.

— Сколько?!

— Ты слышал. Пожалуйста! Она в Чечне, в Ножай-Юрте! Они там с ней не знаю что сделают! Я тебя умоляю! Я же тебя сколько раз спасала!

— Да у меня вообще нет денег. Ты же знаешь, я все отдал за «окно» и документы.

Алена повернулась к председателю фонда и, не теряя времени, бросилась перед ним на колени.

— Пожалуйста!!!

— Извини, — сказал он, идя к воротам. — Но такая сумма…

Алена на коленях пошла за ним.

— Я отдам! С процентами! Я обещаю!

Председатель открыл ворота и усмехнулся:

— Откуда?

И пошел назад к «мерседесу».

Но Алена, рыдая, не отставала:

— Я вас прошу… Я отдам…

Он сел за руль и сказал насмешливо:

— Ты уже отдала — все, что могла.

Завел машину, и они уехали. Просто уехали, и все.

Алена с коленей села на землю и, рыдая, закричала им вслед:

— Сволочи!.. Сволочи…

Но Красавчик даже не оглянулся.

Алена подняла голову к небу:

— Боже! Помоги мне!..

Конечно, она поехала к брату. Стас сказал:

— Я думал над этим. Так не бывает, чтобы чеченцы прочитали тверскую газету и поехали в какие-то Долгие Крики искать, кого им украсть из твоей семьи. Тут работал наводчик.