— Но цыгане отпадают, — сказала Алена. — Этот Руслан, цыганенок, ее защищал, он с сотрясением мозга до сих пор в больнице.

— Ну, у тебя и без цыган «друзей» много. Ты губернатору избирательную кампанию сорвала? Сорвала, он коммунисту проиграл. У всех наших девок корону «Мисс Тверь» отняла? Отняла. И нашим браткам из бригады Серого твой Андрей на хвост наступал.

— Я тебе сестра?

— Сестра.

— И Настя тебе сестра, она тоже Бочкарева.

— Ну, это как посмотреть. Твоя мать ее Бочкаревой записала, а наш отец в то время уже три года как сидел.

— Она к нему в лагерь ездила.

— Врешь.

— Вру. Не важно. Это моя сестра. Я за ради нее не только совру. И за тебя, кстати, тоже.

— Ладно, — сказал Стас. — Сколько они хотят?

— Пятьсот штук.

— Значит, возьмут половину. Ну, считай, полсотни я тебе дам, по-братски. Ты можешь двести достать?

— Нет. Откуда?

— Но ты все-таки замужем была в Монако. И вообще, у тебя такая крыша…

— Это все кончилось, Стас! — сказала Алена с мукой. — Они все сволочи, все!

— Ну, не знаю, сеструха… — Он развел руками. — Полсотни я могу. А выше — извини. Выше крыши не прыгнешь. Отец ведь тоже на моем иждивении. Он, кстати, знаешь что отчудил? Ты его видела?

— Нет. Что он отчудил?

— В жизни не угадаешь! На малолетке женился! Ну, не женился еще, но живет с ней открыто…

Алена оторопела:

— Как это? Ты что?

— А так. Ему пятьдесят четыре, а ей шестнадцать. Из Хорёнок девка, младше тебя. Но знаешь, как его держит? — Стас сжал свой пудовый кулак. — Вот так! Он уже не колется, не курит, даже пиво не пьет. Шелковый! И в чем у вас такая сила?

Раньше ни Алена, ни мать никакие новости по телику не смотрели, поскольку в деревне все, кроме Марксена и Жукова, «в гробу видели эту политику». Но теперь они с утра до ночи переключали телевизор с канала на канал в поисках новостей из Чечни. Хотя хроника чеченской войны была угнетающей — на экране то и дело показывали разбитый бомбежками Грозный, руины домов в Шали, Урус-Мартане и в других деревнях, очень похожих на Долгие Крики. Мать, сцепив руки, напряженно вглядывалась в экран, словно там, за этими танками, ранеными солдатами и разрушенными домами, могла углядеть свою Настю.

Алена, конечно, знала, что Настю не покажут, но вместе с матерью и Жуковым слушала фронтовые сводки и генералов в камуфляже, которые постоянно вещали об очередном наступлении федеральных войск и обещали, что скоро все боевики будут истреблены. Но день шел за днем, боевиков запирали и уничтожали то в одном ущелье, то в другом, а они каким-то образом снова плодились, нападали на наших солдат, взрывали все, что хотели, и похищали офицеров и даже генералов.

Мать от этих сводок посерела лицом, похудела и стала хромать еще больше. А Жуков только шумно вздыхал и выходил из избы покурить. Поскольку Насти, главной поставщицы информации, не было, Алена лишь обиняками выведала у матери, что произошло тут в ее отсутствие. Когда отец поселился в Хорёнках, Роману тут же была дана отставка, мать, по-видимому, надеялась, что отец к ней вернется. А он «вон чего отчебучил, козел диссидентский, — с малолеткой живет! Это ж позор на всю область!».

А Жуков… Ну, с тех пор как Настю украли, Жуков взял опеку над матерью и Артемом, являлся сюда каждый день — колол дрова, воду таскал из колодца, да мало ли по дому мужской работы…

И еще одну новость изложила Алене мать, но почему-то шепотом. Про Марксена… «Даже не знаю, как тебе сказать, дочка. С месяц назад к нему друг приехал, из Америки. Оказывается, у них когда-то любовь была, понимаешь? А потом Марксена из Москвы выслали, а тот за границу сбежал, в Сан-Франциско. И они, считай, восемнадцать лет не виделись. Так ты представляешь: тот-то через столько лет нашего Марксена нашел, прилетел за ним и увез к себе в Сан-Франциско! Представляешь! И ты б видела, как они тут по деревне в обнимку ходили! Как голуби! Вот это любовь! А твой отец? Как исчез, так и все. А теперь вообще стыдобища! Лучше бы он в зоне пропал!..»

От всех этих сплетен, новостей, деревенских драм и безрадостных сводок с чеченского фронта Алену однажды отвлек топот конских копыт и оголтелый крик:

— Алена! Алена!

Алена выглянула в окно.

Почтарь Виктор во весь опор скакал по деревне.

Алена выскочила на крыльцо, с крыльца — к калитке.

Виктор, доскакав до калитки, с трудом остановил коня.

— Алена, письмо из Чечни!

Алена поспешно вскрыла конверт. В конверте лежал сложенный вчетверо лист бумаги с наклеенными на него буквами из разнокалиберных газетных заголовков:

ПРИНЦЕСА! ПРИГОТОВИЛА ДЕНЬГИ? ДАЙ ОБЯВЛЕНИЕ В ГАЗЕТУ «ЗНАМЯ ТРУДА», ЧТО ПРОДАЕШЬ РАДИОЛУ «РИГА» 1956 ГОДА, И НАПИШИ ТАМ НОМЕР СВОЕГО МОБИЛНОГО ТЕЛЕФОНА. ЖДИ ЗВОНКА

Держа конверт, Алена почувствовала, что там есть еще что-то, и достала маленькую фотографию, сделанную «Полароидом». Глянув на нее, охнула и в ужасе прислонилась к ограде, закрыла глаза.

— Чего там? — спросил Виктор и взял у нее фотографию.

На фотографии была Настя — избитая, с синяками на лице и на руках. Под фотографией было написано чернилами:

АЛЕНА, УМОЛЯЮ — СПАСИ МЕНЯ. НАСТЯ

— Ну, звери!.. — сказал Виктор.

Алена без слез, тихо осела на землю.

Конечно, она сделала все, как они велели: купила в Твери мобильный телефон фирмы «Билайн» и дала объявление в «Знамя труда». А когда вернулась из Твери домой, увидела, что у ворот стоит «ауди». Соседка, проходившая мимо с ведром, шепнула ей на ходу:

— ФСБ…

Алена толкнула калитку и вбежала в дом.

В доме, на кухне сидел молодой мужчина — высокий, холеный и симпатичный. Стол перед ним был застелен скатертью, на столе варенье, баранки и домашнее печенье — как для почетного гостя. Мужчина пил чай, а мать Алены, держа на руках Артемку, повернулась к двери, к Алене.

— А вот и она…

Мужчина спросил:

— Вы Алена Бочкарева?

— Да…

— Здравствуйте, я из областного ФСБ. Капитан Чуйков Николай Сергеевич. Мы знаем о вашем горе и хотим вам помочь.

— Спасибо, — сухо сказала Алена. — Я уже обращалась в милицию.

Чуйков пренебрежительно усмехнулся:

— Ну, вы, наверно, заметили, какие у них возможности. А мы работаем на федеральном уровне. У нас в Чечне есть контактеры, информаторы, мы ведем дела совершенно независимо от МВД и добиваемся неплохих результатов. Правда, мы никогда их не афишируем. Но с такими ситуациями мы уже справлялись. Хотя должен вам сразу сказать, что какие-то деньги действительно понадобятся.