— У меня нет таких денег, какие они просят.

— А такие и не нужны. Если с похитителями работать правильно, то половину всегда можно сбить. А двести пятьдесят тысяч для такой женщины, как вы, — это, я думаю, не проблема. Слетайте к мужу в Монако или к своей двоюродной бабушке на Лазурный берег — вот и все. С визой мы вам поможем. Причем должен сказать, что отдавать похитителям все двести пятьдесят тысяч вовсе не обязательно. Деньги нужны главным образом как приманка. Если мы показываем контактеру живую наличность, он заверяет чеченцев, что деньги есть, те выходят на связь, а дальше — дело нашей дипломатии, понимаете?

— Конечно, она слетает! — суетливо вмешалась мать. — Ты ведь слетаешь, Аленка, да?

В ее голосе было столько мольбы, что Алена принужденно кивнула.

— Только я вас, Алена, попрошу четко определиться, — сказал Чуйков. — Если вы хотите сотрудничать с милицией — пожалуйста, это ваше право, тогда мы устраняемся. А если с нами, то только с нами, и никаких параллельных акций. Это очень опасно для вашей сестры, понимаете?

Мать снова опередила Алену:

— Конечно, с вами, о чем разговор! Такой уровень! Видишь, Алена! Все-таки есть, оказывается, власть в нашей стране!

Чуйков встал и подал Алене свою визитную карточку.

— В таком случае при любом выходе на вас похитителей вы должны ставить нас в известность. И пожалуйста, больше никого в это не вовлекайте. Если хотите, чтобы ваша сестра осталась жива и вернулась. Договорились?

Алена молча подала ему последнее письмо из Чечни с фотографией Насти.

Чуйков внимательно рассмотрел фото, потом прочел письмо и спросил:

— Вы приобрели телефон?

— Да.

— С роумингом?

— Да.

— Можно мне посмотреть?

Алена дала ему свой новый мобильный телефон.

Чуйков отделил от него батарею и переписал в блокнот его идентификационный номер.

— С вашего позволения, мы поставим вас на прослушку. Это позволит определить местонахождение похитителей. Какой у вас номер телефона?

— Московский. 774-32-17.

Записав этот номер и возвращая Алене телефон, письмо и фотокарточку, Чуйков сказал:

— Спасибо. А насчет этой фотографии… Знаете, конечно, вам на это тяжело смотреть, я понимаю. Но с другой стороны, это подтверждает, что девочка еще жива. Так что действуйте, торопитесь… — Он повернулся к матери Алены: — Спасибо за чай. — И опять к Алене: — Я буду ждать вашего звонка. Только, пожалуйста: в Твери полно кавказцев, и они, конечно, следят, кто приходит к нам в ФСБ. А вам сейчас совсем ни к чему демонстрировать, что мы с вами знакомы. Понимаете? Звоните. Всего хорошего.

Он вышел, мать посмотрела в окно, как он сел в «ауди» и уехал. И сказала:

— Какой мужчина! Вот, Алена, кто тебе нужен!

Самолет снизился над морем и пошел вдоль Лазурного берега к аэродрому. Даже сквозь иллюминаторы было видно, что тут, как в раю, никогда ничего не меняется — все те же курортники на солнечных пляжах, все те же яхты скользят по бликующей золотом воде, и все те же карнавальные гирлянды тянутся вдоль и поперек Променад-дез-Англе.

Маргарита встретила Алену в аэропорту, обняла и расцеловала. Она опять выглядела прекрасно — худая, загорелая, стильная, с новой прической, игривой походкой и живым блеском в глазах. Мужчины в аэропорту оглядывались на них, и трудно было сказать, на кого больше — на Алену или на Маргариту.

Ведя машину через Ниццу в Вильфранш, Маргарита спросила как бы невзначай:

— Ты надолго?

— На день.

— Что? На день? — Маргарите показалось, что она ослышалась.

— Рита, мне нужны деньги.

— Пожалуйста. Сколько?

— Двести тысяч.

Маргарита в изумлении открыла рот и повернулась к Алене.

— Долларов, — сказала Алена. — И смотри на дорогу, а то разобьемся.

— Ты с ума сошла! — Маргарита картинно всплеснула руками. — Откуда у меня? Ты что!

— Настю похитили чеченцы…

— Боже, как романтично! Знаешь, меня ведь тоже когдато похитили. Правда, не чеченец, а кореец. Но как видишь, это неплохо кончилось. Сколько ей лет?

— Ты не понимаешь! Там идет война! Ее могут убить…

— Аленушка, у меня нет таких денег.

— Я знаю. Мы займем у банка. Под твою виллу.

Маргарита враз посерьезнела.

— Никогда!

— Рита, это единственный выход.

— Нет!

— Да, Рита, — жестко сказала Алена. — У меня нет выхода. Это моя сестра, ее там могут убить в любую минуту. Если б ты видела, что там творится!

— Но при чем тут я? Я не хочу…

— Тетя, ты кое-что забыла. Эта вилла спасена за мои тугрики, и я ее совладелица. А теперь мне нужны эти деньги.

Маргарита скисла, заканючила:

— Алена, ты меня убиваешь! Я только-только к жизни вернулась…

Но Алена не отвечала.

Машина въехала во двор виллы «Марго», и Алена все поняла: во дворе, у бассейна, развалившись в шезлонге, загорал полуголый Карлос, бывший любовник Маргариты.

Лениво открыв глаза, он сказал Алене:

— Бонжур, ми алма![36]

Алена не сочла нужным ему ответить — все равно через несколько минут или дней он с этой виллы опять исчезнет, Маргарите придется ужаться в расходах.

Взяв все документы на виллу, они отправились в банк. Хотя за прошедший год стоимость вилл на Лазурном берегу выросла в полтора раза, управляющий дал им кредит только на сумму ее бывшей стоимости — миллион франков.

— Здесь вы расписываетесь о сроках кредита, — показал он на крестики в нижних строчках контракта, — первые шесть месяцев — под шестнадцать процентов, вторые — восемнадцать. Если через год кредит не будет выплачен, вилла отойдет к банку без всяких отсрочек…

— Ужас! — по-русски сказала Маргарита Алене. — Это самоубийство!

— Подписывай! — жестко приказала Алена.

Маргарита принужденно подписала и снова сказала по-русски:

— Ты меня режешь без ножа!

Управляющий проверил все подписи.

— Замечательно! — сказал он. — Вот чек на миллион франков.

— Нет, мсье, — сказала Алена, — нам нужно наличными.

Он удивился:

— Всю сумму?

— И в долларах, — подтвердила Алена.

Маргарита, стоя у кассы и следя, как Алена складывает в сумку двадцать банковских пачек стодолларовых купюр, обиженно поджала губы. А по дороге в аэропорт не проронила ни слова, только у самого аэровокзала спросила: