кровавые сполохи; пылающий символ, обжигающий шею… Было трудно сопротивляться даже на физическом уровне.

– Позволь мне это сделать, Натан!

Она стояла над ними, глядя ему в глаза, – но он не мог разрешить ей то, о чем она просила. Не мог. Он попытался дать ей знать, извиниться перед ней, но не мог даже пошевелиться, чтобы сообщить ей то, что хотел.

– Ну, хватит!

Дашини накрыла их ладонями, и жаберники застыли. Она произнесла несколько бессмысленных слов – и они рассыпались на кусочки, на живых таракашек, тотчас разбежавшихся по щелям в стенах, где они засели, съежившись, парализованные от страха.

Натан поднялся на ноги и протиснулся мимо Дашини, направляясь к помещению в конце туннеля. Медлить было нельзя: нельзя было терять ни минуты! Теперь он понимал, что они придут сюда, все эти мальчишки, все эти копеечные рабы, такие же, как он. Уличная рвань. Трущобные отбросы. Чем дольше он будет медлить, тем хуже будет результат; их будут бросать на него волна за волной, приносить в жертву, вытаскивая из чанов все новых, как перед этим бросали на Рекку. Его месть будет обращена на невинных – не на первопричину; она не принесет плода, лишь утрату.

LXXXVI

Дойдя до источника света, Натан остановился: земля под его ногами исчезла. Когда Дашини положила руку ему на плечо, Натану показалось, что он вот-вот опрокинется, упадет вперед. Коридор открывался в сферическое пространство, вырезанное в ткани мира; оно было настолько огромным, что он не мог увидеть его границ, только его цвет – тошнотворный, отвратительный сине-оранжево-серый, словно гнилой и разлагающийся фрукт. Сфера простиралась во всех направлениях; внутри нее не было ничего, кроме пустого пространства. Борясь с головокружительной тошнотой, от которой перехватило грудь, Натан опустился на колени, и когда его рука прикоснулась к краю впереди, он отдернул ее. Под пальцами было нечто кошмарное, нечто отвратительное, словно тот палтус в трущобах, которого он превратил в крысу, и он рефлекторно ощутил потребность держаться подальше. Повсюду виднелись наполовину сформировавшиеся органы – глаза, зубы, печень, легкие, кровеносные сосуды; они шевелились и менялись на глазах, превращаясь в нечто другое – сердца, ногти, желчные протоки, кишки… Ничто не оставалось самим собой более чем на мгновение; каждая форма становилась чем-то другим, а если этого не происходило, она превращалась в призрак самой себя, изливая тот странный, болезненный свет, что наполнял сферу и вытекал из нее во всех направлениях.

– Это похоже на Живую Грязь, – прошептала Дашини чуть ли не в благоговении. – Труп Бога одушевляет материал стены… Смотри! – Она показала куда-то вдаль. – Вон там, видишь? Напротив нас?

Сначала Натан не увидел ничего, но понемногу, когда глаза приспособились к свету, когда он сумел отвлечься от первобытного хаоса, окружавшего их со всех сторон…

Впереди виднелась крупица черноты, не больше булавочной головки.

– Это он? – спросил Натан.

Дашини кивнула.

– Дай мне что-нибудь. Все равно что.

Натан не понял, что она имеет в виду, но ее руки уже обшаривали его карманы. Она вытащила его носовой платок.

– То, что надо!

Дашини подняла его вверх, протянула руку внутрь сферы, поводила взад-вперед.

– Так я и думала. Смотри.

Она снова поводила рукой справа налево и сверху вниз, держа платок за один угол, и даже Натан смог увидеть, что она имела в виду. Где бы ни располагалась ее рука, платок неизменно показывал прочь от центра, от этой черной крупицы; по нему проходили волны, словно от потока ветра.

– Труп отталкивает все от себя. Он отталкивает этот носовой платок, отталкивает стены, а значит, оттолкнет и нас.

Дашини вернула носовой платок в его карман.

– Но нам нужно добраться до трупа. Как?

Натан уже знал как. Медные рельсы под их ногами вовсе не были рельсами. Он сошел с них вбок, сделал знак Дашини, чтобы она последовала его примеру, после чего потянул за одну из распорок. Она сдвинулась легко – вместе со всей конструкцией, которая выехала за край, внутрь пространства сферы. Чем больше он тянул, тем дальше выдвигались рельсы, которые, по-видимому, не могли перевесить или кончиться.

– Я думаю, что это лестница, – сказал Натан.

Не успел он вымолвить это, как лестница выскользнула из его рук и начала стремительно выдвигаться сама по себе. Дашини схватилась за нее – и лестница понесла ее вперед, внутрь сферы. Лицо Дашини озарило синее свечение.

Внезапно ощутив ее отсутствие, Натан тоже взялся за лестницу.

Казалось, лестница будет удлиняться бесконечно. По меньшей мере час они держались, крепко схватившись за нее, уносимые все дальше и дальше в ничто, двигаясь беззвучно, словно в вакууме. Натан был по одну сторону, Дашини – по другую; они возносились вместе, лицом к лицу.

Каждый дюйм металлической поверхности покрывали выгравированные руны – Дашини сказала, что это магия крестоносцев Ассамблеи, но Натан не знал, что это такое. Местами встречались утолщения – там, где были спайки.

– Должно быть, сфера увеличивается, – проговорила Дашини. Ее голос странно резонировал в отсутствие любых других звуков. – На протяжении минувших лет Господин удлинял эту лестницу несколько раз. Ты понимаешь, что это значит?

Натан покачал головой.

– Оно проникает под основание Мордью. Если эта полость действительно настолько огромна, как выглядит, у вашего Господина серьезные проблемы, – продолжала Дашини. – Мордью вовсе не настолько великий город, как он пытается показать: город выстроен на яичной скорлупе, готовой треснуть. Одна протечка в Морской стене – и вода прорвется внутрь, обрушив все, что здесь есть.

Дашини улыбнулась и взяла ладонь Натана в свою.

– Так что, вперед!

В конце концов лестница остановилась, и они взобрались по остававшимся перекладинам.

В самом центре сферы плавало тело Бога.

Это было самое обычное тело. Обнаженное, скорченное, с поджатыми конечностями. Местами плоть была уплощенной, как если бы Бог лежал на плоской поверхности, которой больше не было. Он был коричневым, как выдубленная кожа.

Когда-то он был человеком или чем-то весьма похожим на него: может быть, немного крупнее или выше ростом, но явно принадлежал к тому же виду. Лица у него не было – ни ушей, ни глаз, ни носа, ни рта; возможно, они были удалены. Сейчас на их месте была просто кожа, натянутая на кости, если они под ней имелись.

Здесь, вблизи Бога, отталкивающая сила ослабла, и они почувствовали, что наконец-то могут расслабиться.

– Это не Бог. Какой же это Бог? – проговорил Натан.

Он опасливо протянул руку, но понял, что не может дотронуться до трупа.

Дашини положила руку на одну из ног, схватилась за лодыжку