– он лежал на боку, одна из кнопок-замков расстегнулась. Мужчина испачканными в липкой оксаниной крови руками схватил ящичек, почувствовав в нем определенный вес, не характерный для полной пустоты. Поставив ящик горизонтально, так чтобы крышка была наверху, Соломонов вытер, наконец, руки о валявшуюся ветошь, и расстегнул вторую кнопку-замок. Крышка открылась.

На минуту Константин Олегович Соломонов остановил собственное дыхание.

Денег не было. Ни пачки, ни купюры, ни рубля.

Вместо денег в ящике из-под инструментов лежал пистолет. Начальник производства вынул его, приблизил к лицу. Проверил магазин – полон. Сжимая в руке боевое оружие, он повернулся назад – к Оксане, потом перевел взгляд на того, что лежал с содранной кожей.

– А ведь был еще один, мать его… – произнес Константин Олегович и выпрямился в полный двухметровый рост.

12:35 – 12:51

Как она ни старалась, она не смогла разговорить спасенного ею гражданина в очках и в куртке-аляске с отороченным искусственным мехом капюшоном. На все ее вопросы он отвечал только виноватым взглядом и пожиманием плеч. Для нее оставалась тайной его личность и появление, он даже не называл своего имени, и вообще Люба стала допускать мысль, что парень прибывает в психологическом шоке, временно или навсегда превратившим его в придурка, либо являлся таковым изначально. Нельзя на все до единого вопросы своей спасительницы отвечать пожиманием плеч и любой нормальный человек может догадаться назвать свое имя, даже если его об этом спрашивает инопланетянин на языке другой галактики. Это же очевидно для всех нормальных людей, кроме именно этого чудака, появившегося в цеху будто из-под земли.

– Ты что, совсем ничего не понимаешь? – обреченно спросила она, сидя на стопке поддонов и свесив голову вниз. Черные волосы выбились из хвоста и спадали длинной челкой на глаза. Очкарик только глупо улыбался, строил брови домиком и пожимал плечами. – Но ты же не мог проникнуть сюда без пропуска? Покажи пропуск, хоть какую-нибудь бумажку.

Ответ был предсказуемый и Кротова, взглянув на торчащие из-под автопогрузчика высокие ботинки бешенного охранника, догадалась, что еще более неадекватный охранник вполне мог отнестись к своим непосредственным обязанностям, мягко говоря – с меньшей долей ответственности. Он зачем-то пропустил этого очкарика, а после набросился на него как на врага рода человеческого.

– Тебя зовут Рафик? – спросила она, вспомнив крики Эорнидяна. Незнакомец на мгновение изменился в лице, потом отрицательно качнул головой, но, видимо, спохватившись, вновь пожал плечами. – Охранник называл тебя этим именем. Следи за губами – ты Рафик? РАФИК?

Пожатие плечами.

Люба раздраженно плюнула. Она сама была не в себе, ей было очень плохо. Ее трясло и чтобы унять дрожь она теребила пуговицу. Мало того, что она пережила очень необычные передряги с участием призраков и мертвецов, так она еще и сама убила человека. Тихий был паренек, этот Эорнидян, вроде бы безобидный, хоть и со странностями. Сидел у себя в будке целыми сутками, не вылезал, скучал. Телевизор не смотрел, в смартфоне не зависал, даже книжки с журналами, кажется не читал. Как его звали-то… Петя. Его звали Петей. Она бы никогда и не предположила, что этот Петя может проявить себя подобным образом. Но ведь она сама видела, как охранник напал на этого чудака в очках и готов был растерзать его на кусочки и нашинковать как капусту на засолку. Что это на него нашло? Правильно говорят – в тихом омуте черти водятся. Это как раз про Петю. Теперь кое-что для Кротовой прояснилось, а именно – наличие убитый людей. На фабрике появился маньяк-убийца, безумец. И как бы его могли звать, если не Петя? Не этот же безымянный очкарик, не знающий другого метода общения кроме пожатия плечами и самой бессмысленной в мире улыбочки. Этот, похоже, не в состоянии даже комара прихлопнуть.

Во всем виноват охранник Петя, вешающий главных инженеров и отпиливающий головы ученикам электриков. Люба Кротова целый месяц возилась с усатым Августом Дмитриевым, объясняла ему его обязанности и разъясняла тонкости производства, заставляя того хвостом ходить за главным электриком Шишкиным и вникать в тонкости его работы. И что? Вон она – голова Дмитриева, стоит на полу и смотрит остекленевшими глазами в сторону ремонтного участка.

Есть вероятность того, что Петя рехнулся из-за разбуженных Любой потусторонних сил. Может быть, это они на него так повлияли? Почему нет? Люба и сама от страха чуть с ума не сошла, так почему она не может предположить, что, столкнувшись со страшными чудесами загробного мира, охранник Петя должен был оставаться в полном душевном равновесии? Кротова с надрывным выдохом закрыла лицо в ладонях. Если так, то опять же, первопричиной была она – Любовь Романовна Кротова, которой, видите-ли чрезвычайно возжелалось обратиться к помощи обитателей загробного мира. Это она стала катализатором! Это она своими спиритическими сеансами дала толчок необратимым явлениям, захлестнувшим цех и того, кто в нем работает. Ведь знающие люди ее предупреждали – не лезь в эти дела, не занимайся такими вещами, ты в них ничего не смыслишь, не буди мертвых!

Любу охватило всеохватывающее желание напиться до беспамятства и забыться. Забыться навсегда. Исчезнуть с этой проклятой фабрики и не возвращаться сюда никогда, прибегнуть к профессиональному гипнозу и навсегда вытравить все воспоминания о сегодняшнем дне.

– Не двигайща!

Кто это сказал? Уж не этот ли типчик в очках? Люба шмыгнула носом, убрала ладони с лица и вытерла пелену слез. Очкарик так и стоял рядом с ней, только улыбочку свою убрал. Но приказ произнес не он. Напротив него стоял другой мужчина – в синем рабочем полукомбинезоне. Второй незнакомец определенно побывал в крупной передряге, вероятнее всего он имел дело с убитым Петей. Его одежда местами порезанная, руки кровоточили и наспех были перевязаны каким-то тряпочками. На лбу была какая-то штучка с объективом, одетая на резинках и наводящая на мысли о так называемом «третьем» глазе. Еще у незнакомца была сломана челюсть, она была скошена вбок, а из разбитых десен струилась кровища, которую он то и дело подтирал тряпкой.

– Чего? – удивилась Люба.

– Не двигайща! Вштань и подойди! – велела сломанная челюсть. Из-за многих лишенных передних зубов незнакомец шепелявил и при каждом звуке брызгал кровавыми слюнями.

– Тебя мне еще не хватало, – устало произнесла Люба Кротова и слезла с поддонов. Перечить усатенькому незнакомцу она не стала. Во-первых, она была не в том состоянии, чтобы хорохориться, а во-вторых – незнакомец твердо держал взведенный пистолет, целясь им ей в нос. Люба метнула взгляд на очкарика и поняла, что от него не приходиться ожидать помощи.