нет. И в Скородоже, где люди часто ведут себя по-скотски, отсутствуют и вера, и горы.

99

Danse macabre (франц.) — «пляска смерти». — Примеч. ред.

100

Balle macabre (франц.) — «бал мертвецов».

101

Эраст — имя соблазнителя Лизы в «Бедной Лизе» (1792) Н. М. Карамзина. В «Истории одного города» М. Е. Салтыкова-Щедрина одного из глуповских градоначальников зовут Эраст Грустилов. Этот сентиментальный «друг Карамзина» прославился мягкостью, учтивостью и резким повышением налогов. По мнению В. Леттенбауэра, в «Истории одного города», а также в «Господах Головлевых» и в «Сказках» Щедрина Сологуб нередко находил «зерна своей прозы» [Lettenbauer 1958: 167].

102

Для Сологуба Петр I был «зловещий гений», «первый и увенчанный бессердечный чиновник», «творец табели о рангах…» [Дикман 1978: 36].

103

«Прекрасная безжалостная дама» (франц.), персонаж одноименной баллады Дж. Китса (1819), в свою очередь позаимствовавшего заглавие у французского поэта XV века А. Шартье. — Примеч. ред.

104

Хольтхузен рассматривает Ортруду как архетипическую Лилит, чье царство — «волшебство ночи» и «молчание могилы» [Holthusen 1960: 28]. Он также указывает, что многие имена в романе (например, Астольф), возможно, позаимствованы из «Неистового Роланда» Л. Ариосто. Эта связь с текстом, оказавшим определяющее влияние на европейскую литературу, подкрепляет символическую функцию Ортруды как носительницы и воплощения западной культуры начиная с эпохи Возрождения.

105

«Прекрасная эпоха» (франц.), условное обозначение периода европейской истории между последними десятилетиями XIX века и 1914 годом. — Примеч. ред.

106

Memento vivere (лат.) — «помни о жизни».

107

Viveur (франц.) — «прожигатель жизни».

108

Пер. В. Левика; в оригинале баллады Китса «elfin grot» — «эльфийский грот». — Примеч. ред.

109

Э. Филд предполагает, что «возможно, смертью Ортруды Сологуб указывает на то, что эротическое и чувственное начала являются ложной альтернативой мерзости обычной жизни» [Field 1961: 347]. С. Рабиновиц согласен с Филдом в этом нетипичном взгляде на Сологуба как недекадента (см. [Rabinowitz 1980]).

110

«Смерть в любви», буквально — «любовь-смерть» (нем.). Так именуется сцена смерти Изольды в опере Р. Вагнера «Тристан и Изольда» (1859). — Примеч. ред.

111

В романе есть и пародия на Тристана — немец Карл Реймерс, который сперва из карьерных соображений притворяется, будто любит Ортруду, но потом, охваченный страстью и отчаянием от ее неблагосклонности, совершает самоубийство. Короткий роман между Ортрудой и чиновником Реймерсом заканчивается не-Liebestod. Когда Ортруда приходит посмотреть на могилу своего мертвого поклонника, это посещение не приносит ей ни просветления, ни преображения.

112

Имя «Меччио» ассоциируется с русским словом «меч». Филд предполагает, что под вымышленным Меччио подразумевается реальный Ленин [Field 1961:343].

113

Возможно, это собрание в лесу под открытым небом намекает на собрание первой Государственной думы в Финляндии в 1906 году. После ее роспуска около сотни либеральных думцев пересекли финскую границу, чтобы создать и провозгласить за пределами России бунтарский «Выборгский манифест».

114

Дискуссия о буддизме как противовесе христианству, возможно, навеяна мыслями Ф. Ницше. Тот в своем трактате «Антихрист» (пер. В. Флеровой; немецкое название «Der Antichrist» также переводилось А. Михайловым как «Антихристианин». — Ред.) характеризирует буддизм как реализм и ясность духа, спокойствие и умеренность — качества, которые развиваются в «чрезвычайно мягком климате» [Ницше 1990: 2, 646]. Христианство же, которое, «к стыду» северных народов, распространилось и укоренилось в Европе, отразило «инстинкты подчиненных и угнетенных», пыл «низших сословий» по отношению к «могущественному существу, называемому “Бог”» [Там же]. Ницше подчеркивает варварские корни христианства и видит в этой религии попытку «приручения» [Там же: 647] дикого зверя (внутри человека) восхвалением бессмысленного страдания.

115

Антидемиургическая шутка Триродова имеет ницшеанскую окраску. Ср. слова Заратустры: «Слишком многое не удавалось ему, этому горшечнику, не доучившемуся до конца! Но если он еще мстил своим горшкам и творениям за то, что они ему плохо удавались, — это было уже грехом против хорошего вкуса» [Ницше 1990: 2, 188].

116

См. стихотворение Ф. И. Тютчева «День и ночь» (1839): На мир таинственный духов, / Над этой бездной безымянной, / Покров наброшен златотканый / Высокой волею богов.

117

Здесь: «соответствующий правилам светского приличия» (франц.).

118

Нарисованный Сологубом портрет князя Давидова, возможно, вдохновлен «Жизнью Иисуса» Э. Ренана, где чудеса, творимые Христом, классифицируются как «сказки». Ренан подчеркивает обаяние и любезность Христа, тем самым наделяя его салонными качествами, даже желанием «пробиться» в высший свет с помощью необоснованных претензий на царский титул «сына Давида».

119

В известном стихотворении Сологуба «Чертовы качели» (1907) [Сологуб 1979: 347–348] каждое движение человека «вперед» сводится на нет равноценным движением «назад» до тех пор, пока это бессмысленное движение не заканчивается падением наземь качелей и смертью качающегося.

120

О «страданиях» Передонова в непонятном ему мире, управляемом Демиургом, см. [Masing-Delic 1978].

121

Эти ученые «марионетки», не обнаружившие никаких признаков опасности на Драгонере, напоминают ученых, которые, по словам Федорова, не смогли распознать «вулканической силы», действовавшей во время землетрясения на Мартинике (привлекшего всеобщее внимание символистов), и поэтому частично ответственных за последовавшее бедствие [НФ 1: 406]. Философ осуждает их как ученых, которым не обязательно иметь «ни сердца, ни воли, а один только ум» [Там же: 249].

122

«Und diese himmlischen Gestalten, / sie fragen nicht nach Mann and Weib» (И.-В. Гёте «Миньона». Пер. Б. Пастернака). — Примеч. ред.

123

Интерес Сологуба к творчеству писателей гражданского направления уже отмечался исследователями (см. [Дикман 1978: 8–9]). «Легенду» можно рассматривать как ответ автора на дидактический роман Чернышевского «Что делать?» (1863). В пику автору-радикалу, ставившему материалистические науки и социалистическую мораль выше искусства и теургии, в трилогии Сологуба делается упор на синтез искусства, (новой) религии и «настоящей» науки. Оба автора, однако, явно разделяют «феминистские» взгляды на роль женщины в «новом мире» и растущее значение этой роли.

124

Возможно, «белые дети» решили