Тем временем тень легко скользнула к замковой стене, взмыла вертикально вверх, затем нырнула во внутренний двор. Здесь она легко просочилась сквозь узенькое окошечко, которое шло на кухню, обеспечивая приток свежего воздуха. Немного пометавшись здесь, тень опустилась на пол и от нее отделилась тень поменьше. Крыса сверкнула своими яркими глазами и принялась шнырять, тщательно вынюхивая все сквозняки, что тянулись от дверей. Иногда она щелкала челюстями, пугая настоящих крыс, которые тут же прятались. Вскоре крыса-тень села у одной из дверей и негромко зашипела, будто подавая сигнал. Девушка беззвучно подлетела поближе, налегла на дверь, затем темным туманом расползлась по ней, пытаясь найти хоть щелочку. К счастью, дверь была старой и рассохшейся — негромко звякнув, теневичка принялась втискиваться в крупную прореху между дверью и косяком. Крыса фыркнула в ответ и тоже начала истаивать, втягиваясь вслед за ней. Дверь была заперта со стороны кухни старым, давно приржавевшим засовом.

В мгновение ока одолев ступени, девушка зазвенела уже смелее, подзывая к себе питомицу. Крыса растопырила свои туманные усы и заводила носом, зафыркала, чутко улавливая запахи. Затем тронулась вперед, то и дело останавливаясь, чтобы принюхаться. Теневичка медленно двинулась вслед за ней. Они погрузились в подземные туннели — темные, грязные, сырые и узкие. Крыса шипела и фыркала, теневичка старалась не отставать от нее. Ей очень хотелось спасти этих двоих, но вовсе не потому, что она была какой-то чрезвычайно доброй — нет! Девушка страстно мечтала сделать для Фелиссандра нечто особенное, что-то такое, чего не сделал бы никто другой. Он понравился ей сразу, как она увидела его впервые. И чем больше времени она проводила рядом с ним, тем сильнее разгоралось в ней чувство. Она хотела стать для Фелиссандра всем. И тогда, возможно, он даст ей столько энергии, что однажды она вернет себе реальное тело. Уж тогда-то она сможет объясниться … или не сможет. По крайней мере, у нее появится возможность разговаривать с ним, быть подле него, касаясь его настоящими пальцами. Пусть у нее не хватит духу признаться в чувствах, но может быть для счастья будет достаточно и этого? Про ту, другую, девушку и трусливого паренька тень не думала — они не значили для нее ничего. Но если они нужны Фелиссандру — что ж, значит их нужно вытащить отсюда каким угодно способом. Он так нежно благодарит ее за каждый поступок! Вспоминая об этом, теневичка наполнялась радостью и нежностью, ее переполнял энтузиазм. Где же эти несчастные, которых она должна спасти?

Крыса вдруг вскинулась на задние лапы и принялась исследовать стены, касаясь их носом. Затем уверенно развернулась, скользнула в какой-то отводок в стене туннеля и неспешно потрусила вперед. Она явно учуяла тех, кого они искали. Что ж, это оказалось не так уж и сложно.

Глава 67

— По всему видать — сдохнем мы тут, дружище, — хрипло проговорила Лиза и закашлялась, — но зато сдохнем свободными! Разве это плохо?

— Разумеется, плохо, — осуждающе прохрипел в ответ Левантевски, — потому что хорошо — это когда дохнуть не надо вовсе.

— Мда, тут я, пожалуй, дала промашку, — призналась Лиза и бессильным мешком свалилась у стены, привалившись к ней спиной, — знаешь, у меня ноги уже не идут. Давай чуть-чуть посидим.

— Ага, чуть-чуть посидим и сдохнем, — совершенно без эмоций ответил Левантевски и прижался к ней покрепче, — дать бы тебе по уху … да нельзя. Девушка, все-таки.

— Дай. — Мрачно сказала Лиза. — Я заслужила. И даже два раза. Это из-за меня мы здесь оказались. И в колодце и вот тут … ох, спать-то как хочется!

Она некоторое время помолчала и заговорила снова — неуверенно, срывающимся голосом:

— Ты прости меня, Левантевски, если сможешь. Это все я. Сидели бы в колодце, не дергались, так глядишь хоть живы бы остались.

— Временно, — добавил Левантевски, нащупал ее руку и крепко сжал, — нормально все, Альзи. Лиззи. Не переживай. Вместе веселились — вместе и пострадаем малость. Главное, чтобы все быстро случилось. Может мы просто уснем и не проснемся? Это было бы хорошо.

— А еще — надо было меня притопить прямо там, чтобы не говорила лишнего этому засранцу Сандиру.

Снова повисла пауза.

— Он бы изжег нас этой своей силой, — осипшим от переживаний голосом произнес фельдшер и глухо, из груди, закашлялся, — нет уж. Так все же лучше. Предпочитаю помирать как можно позже и не столь болезненно.

— Слушай, а ты сможешь…, — у Лизы перехватило голос и она не сразу смогла продолжить, — сможешь, если что, спеть нам эту свою отходную?

— Какую-какую? — Не понял Левантевски.

— Ну ту песню, от которой засыпаешь и все.

— Могу. Давай еще немного побудем живыми, — предложил он, — хоть я замерз и жрать хочу как животина, но меня даже такая жизнь устраивает. А тебя?

— Меня любая жизнь устраивает, пока я в живом виде, — вздохнула Лиза и прижалась к нему, опустив голову парню на плечо, — а мы можем стать зомбями? Или привидениями какими-нибудь?

— Запросто! — Слегка кивнул Левантевски, приобняв ее. — Представь, будем тут бродить и пугать стражей. Или тех, кто за водой пойдет.

— Не надо про воду, — коротко отрезала Лиза, потому что за время бесконечного пути она начала мучаться жаждой.

Они обнялись, тесно прижавшись друг к другу, чтобы сохранить остатки тепла. Лиза уткнулась лбом в плечо Левантевски, изо всех сил стискивая зубы, чтобы сдержать слезы. Вот и все. Конец. Стоило ли столько всего переживать, сопротивляться Сандиру, плыть, копать, бежать, если конец все равно будет один и тот же? Ей очень не хотелось умирать. Однако Лиза прекрасно понимала, что они отмахали уже явно не один километр — ясно же, что никто не будет держать запасы воды так далеко от кухни. Тоскливо вздохнув, она начала задремывать. Левантевски ровно сопел у нее над головой, умотался, бедолага. Может оно и к лучшему. Температура в этих подземельях явно не курортная, к тому же, они в мокрой одежде. Просто уснуть и все. Это было бы лучше всего. Так хотя бы не больно.

Однако что-то упорно мешало Лизе заснуть окончательно. Ей мерещилось, что рядом сердито звенит будильник и вроде бы что-то шипит, словно раскаленная сковородка. Потом в руку ей ткнулось что-то мохнатое и холодное, отчего рука немедленно онемела и стала тяжелой. Звон усилился.

— Да встаю я, встаю, — сонно пробормотала Лиза и вдруг резко пришла в себя. Огляделась — тьма да тьма кругом. Откуда эти звуки?

— Эй, ай! — Вдруг заполошно