Внезапно в мае 1951 г. произошел переломный момент, который застал всех врасплох и подтолкнул дело Муры к критической точке.

В МИ-5 вели расследование в отношении Дональда Маклина, и в КГБ решили, что если его будут жестко допрашивать, то он расколется и выдаст своих соратников-шпионов. В КГБ догадывались, что должно произойти, решили выдернуть железо из огня и отозвали Маклина в Москву. В последнюю минуту было решено, что Берджесс должен уехать вместе с ним. 25 мая 1951 г., за три дня до назначенной даты для допроса Маклина в МИ-5, Берджесс забрал его из дома и увез в Саутгемптон. Они на пароме добрались до Сен-Мало в Бретани, а затем по поддельным паспортам уехали в Москву. Их «исчезновение» вызвало международную панику. Никто на Западе не знал, куда они уехали, и средства массовой информации делали дикие предположения.

За Мурой немедленно было снова установлено плотное наблюдение. «Жучки» в ее квартире улавливали разговоры, которые вели ее гости, делавшие предположения о том, куда могли деться пропавшие мужчины. В июне Мура устроила вечеринку, на которую пригласила Устинова. В числе других гостей были парочка издателей, женщина из Британского совета и Вера Трейл – русская, которая тоже находилась под колпаком МИ-5. Разговор переключился на Гая Берджесса. Все в этой компании знали и любили его, несмотря на его проблему с алкоголем и эгоцентризм. Один из издателей считал, что он, вероятно, стал перебежчиком. Мура предположила, что он, возможно, был похищен или попал в автокатастрофу на континенте. Как бы то ни было, все были убеждены, что он, вероятно, в своем роде шпион, а не просто сотрудник министерства иностранных дел.

Мура знала, что за ней следят, и, наверное, догадывалась, что эта ситуация может стать чрезвычайно неудобной для советских агентов и сочувствующих России в Англии. Обладая большим опытом улавливания перемен, носящихся в воздухе, и подчинения им, она имела тайную цель, устраивая эту вечеринку.

Когда другие гости ушли, Мура попросила Устинова задержаться. Она объяснила, что пригласила этих гостей специально для него – она подумала, что ему будет интересно услышать, что думают люди – друзья Берджесса обо всем этом. У одного из издателей, по ее словам, есть сестра – член коммунистической партии, которая общалась с Макгиббоном; и он сказал ей, что встречал Берджесса только на вечеринках у Муры. Женщина не поверила ему.

В своем донесении об этом вечере Устинов выразил свое удивление тем, как услужлива была Мура, и счел, что теперь все зависит от МИ-5, чтобы воспользоваться ситуацией[840].

Он условился с ней о встрече. Ее следующая вечеринка состоялась 28 июня. Среди гостей был Джордж Вейденфельд, который предположил, что Берджесс и Маклин могут находиться в Германии. Он знал Берджесса семь лет и не думал, что тот имел возможность получать в министерстве иностранных дел какие-либо секреты, которые могли бы заинтересовать русских[841].

Несколько дней спустя Устинов и Мура ужинали в баре «Шерри» на Пелхэм-стрит. Когда он закрылся в девять часов, они пошли к нему домой, где разговаривали до раннего утра. Они обсудили Джеймса Макгиббона, Берджесса и Маклина и других посетителей квартиры Муры – Александра Гальперна и его жену Саломею. Гальперн был знаком ей с давних времен: это был адвокат, который в 1917 г. служил личным секретарем Керенского. Эмигрировав в Великобританию, он поступил на работу в SIS и во время Второй мировой войны работал на Координационный совет британских спецслужб в Нью-Йорке – ту самую организацию, с которой поддерживал связь Александр Корда[842]. Саломея – бывшая модель журнала «Вог» открыто выражала свои симпатии коммунистам.

Во время разговора Мура сказала, что у нее так много друзей, придерживающихся «левых» взглядов, и она удивлена, почему ее ни разу не допрашивали по этому поводу. Устинов предположил, что причина, вероятно, кроется в ее дружбе с ним. «С самого начала войны, – сказал он ей, – был очень живой интерес к вашей деятельности. Всякий раз, когда меня спрашивали о вас, мой ответ был: эта женщина слишком умна, чтобы заниматься какими-нибудь глупостями».

Мура изобразила наивность. «Даже если бы я и хотела передавать информацию Советам, – сказала она, – то какая есть у меня информация, чтобы она была им интересна?»

«В этой области есть задачи, с которыми вы великолепно справились бы, – сказал он ей. – Одна из них – замечать таланты, например».

Разговор подошел к моменту истины – моменту, которым начальство поручило ему воспользоваться. Но нужно было действовать правильно – нельзя было забивать голову всякими идеями потенциальному агенту.

Мура сказала ему, что ей нравятся люди с левыми взглядами, потому что они кажутся ей более умными, чем другие. Во всяком случае, по ее мнению, во всем мире в конечном счете наступит коммунизм, даже если это случится еще не скоро.

Это выглядело так, будто она в последний раз взмахивает флагом своей лояльности, прежде чем сдаться.

Макгиббон, сказала она, еще не поведал ей ничего интересного, разве что плакал у нее на плече, рассказывая о попытке самоубийства своего партнера по бизнесу Ки, но, если она узнает что-нибудь интересное, она, безусловно, сообщит Клопу.

Было два часа ночи, когда Мура стала прощаться. Уходя, она пригласила Устинова помочь ей смешивать напитки для двух больших приемов. Она планирует пригласить пятьдесят гостей на каждый. Оставив это приглашение висеть в воздухе, она отправилась через ночной Лондон в сторону Эннисмор-Гарденз[843].

В последующие недели и месяцы, когда газеты продолжали высказывать предположения в отношении «пропавших дипломатов» Берджесса и Маклина (предатели? жертвы похищения?), Мура незаметно исчезла из лучей прожекторов и сблизилась с Устиновым. Она рассказала ему, что стала неугодна Советам: ни одно ее письмо семье Горького не было доставлено адресатам и ни одно из них не было отправлено ей назад. Устинов приходил на ее вечеринки, на которых она предлагала своих гостей в качестве подозреваемых, как блюда. «Здесь находятся люди, которые могут заинтересовать вас, угощайтесь», как написал об этом в своем донесении[844].

Большинство из предлагаемых Мурой людей были англичанами. В круге ее общения было мало русских эмигрантов. Многие из них никогда не доверяли ей и избегали ее. Одним из них, который все же приходил на ее вечеринки, был Кирилл Зиновьев, писатель и переводчик, публиковавшийся под псевдонимом Фитц-Лион (фамилия его жены – писательницы Априль Фитц-Лион). Он был знаком с Мурой с 1920-х гг. в Берлине, когда был еще студентом. Как знакомый бывшего гетмана Скоропадского он знал о ее шпионской деятельности на Украине в 1918 г. Он оставался в круге ее общения, потому что восхищался ею, но понимал, что «не может ни уважать ее, ни доверять ей». Он считал, что ее тайная деятельность «привела к смерти нескольких людей»[845]. Если какие-то из наиболее нелепых слухов и несли в себе долю правды, то Мура была замешана в смерти значительно большего, чем «несколько», числа людей.