— Ей что-то нужно?

«Вот, миленький, ты и сам задал этот вопрос, — обрадовался Гуров. — Еще как нужно! Нам всем нужно!» Эти сказанные про себя слова врач в трубку не повторил. Приняв сочувственный тон, Петр Семенович начал:

— Я разговаривал с твоей матерью, Коля, и пришел к выводу, что помочь ей некому.

— Почему вы исключили меня? Что нужно маме? — парень сейчас просто срывался на крик.

— Ты знаешь, Коля, какой уход требуется за больными, перенесшими инфаркт, — спокойно продолжал Гуров. — Твоей маме, кроме обеспечения помощи в быту, нужны дорогие лекарства. Без них она умрет.

— Но разве в больнице нет лекарств? — надрывный, ломающийся голос парня стал действовать кардиологу на нервы.

— К сожалению, Коля, больничными лекарствами мы не поднимем на ноги человека в таком состоянии, как твоя мама, — Петр Семенович намеренно сделал паузу.

— И нет никакого выхода? — спросил Николай.

— Выход есть. Потому я и звоню тебе.

Кардиолог чувствовал сердцебиение. Он подходил к главному:

— Я могу помочь вам. У меня есть деньги, и я знаю, какие лекарства и где приобрести. Я могу сделать так, что твоя мать через месяц пойдет на работу и забудет про свои болезни.

Гуров чувствовал, как на том конце провода Николай оторопел.

— Вы согласны нам помочь? Просто так? — запинаясь, заговорил мальчик. — Впрочем, зачем же просто так? Я отработаю. Может быть, вашей больнице нужен санитар или… да кто угодно, я согласен работать. А может, у вас есть другие предложения?

— У меня есть другое предложение, Коля. Точнее, только за это я и буду помогать вам, — продолжал Гуров. — Но это не телефонный разговор. Ты согласен сделать все, что я скажу, чтобы спасти свою мать?

Николай молчал.

— Я жду, Коля. Время ее жизни сейчас исчисляется часами. Не днями, если ты меня плохо понял, а именно часами. Завтра, возможно, счет пойдет на минуты. Я могу подождать твоего решения, однако твоя мама — вряд ли. Итак?

— Вы попросите меня совершить преступление? — прошептал Николай.

— Да или нет? — жестче повторил Гуров.

— Да, — выдохнул Николай.

— Вот и славно, — от радости кардиолог потирал ладони. — Будешь честен со мной — я буду честен с тобой. Теперь жизнь твоей матери полностью в твоих руках. Мне кажется, тебе можно верить. Ведь можно, Коля?

— Да, — еле слышно произнес парень.

— Отлично, мне тоже можно. На столе у меня лежит очень хорошее лекарство. Сейчас я поеду в больницу и сделаю твоей маме парочку уколов. Ее состояние улучшится. Но не вздумай меня обмануть. Если ты кому-нибудь сообщишь о нашем разговоре…

— Нет, — перебил Николай, — поезжайте в больницу и делайте свое дело. Как я понимаю, вы сами со мной свяжетесь и скажете, что вам нужно.

— Обязательно свяжусь, — пообещал Гуров.

* * *

— Ну, — торжественно сказал Скворцов. — Что я говорил?

— Ты хочешь сказать, что Гуров будет подбивать Николая на убийство богатой дамочки? Вероятно, парень начнет изготовлять ему смертельные растворы, ибо на роль Жениха он никак не тянет, — усмехнулась Лариса.

— Посмотрим, — повернулся к ней Скворцов, — а пока я этого гада не выпущу из поля зрения.

Во время обхода сияющая Шурочка взахлеб рассказывала Петру Семеновичу об улучшении состояния здоровья Потаповой.

— Она была так плоха, — щебетала девушка, — что я думала: дотянет ли до завтра? А теперь посмотрите на нее. Женя сказала, что ночью больная захотела есть и ела с очень хорошим аппетитом. Утром попросила принести что-нибудь почитать и вообще… Да вы сами увидите.

Врачи вошли в палату Потаповой. Женщина уже не лежала, а сидела на кровати, подложив под спину подушку, и просматривала какой-то журнал. На ее тумбочке Петр Семенович заметил зеркало, расческу, пудреницу и губную помаду. Похоже, вчерашняя тяжелобольная действительно пошла на поправку. Вера Ивановна приветливо улыбнулась врачам, особенно Гурову.

— Ну, я вижу, сегодня вы молодцом, — сказал кардиолог, присаживаясь на край постели.

— Большое вам спасибо, — Потапова с благодарностью посмотрела на Петра Семеновича. — Я думала: сегодня меня уже не будет в живых. Хотела попросить вашу медсестру, чтобы она вызвала Колю, чтобы увидеть его в последний раз, но не было сил нажать на кнопку вызова. И вдруг вы. После уколов, которые вы мне сделали, я как будто заново родилась.

Шурочка недоуменно взглянула на Гурова:

— Петр Семенович, вчера вечером вы сделали Вере Ивановне какие-то дополнительные уколы?

— Спонсоры передали кое-что, — небрежно ответил Гуров. — Я же обещал, Вера Ивановна: мы вас вылечим. И мои слова оказались пророческими. Не всем везет так, как вам. Ну, не будем вас больше беспокоить. Я понимаю, вам сейчас лучше, но переутомляться тоже не следует.

Когда за врачами закрылась дверь палаты Потаповой, Шура спросила Гурова:

— Какое же лекарство вчера передали спонсоры?

— А никакого, — махнул рукой Гуров, — от них дождешься. В данном случае я сам купил это лекарство. И на это меня натолкнул разговор с тобой… Ты права: врач прежде всего должен помнить о милосердии. Этой женщине никак нельзя умирать, ей надо поднять сына, который без нее может пойти по кривой дорожке.

— Петр Семенович! — в голосе девушки слышалось такое неподдельное восхищение, что Гурову на секунду стало не по себе.

* * *

— Здравствуй, Коля, ты узнал меня? — кардиолог представил себе взволнованное лицо парня. — Ты ведь навещал сегодня мать? Что скажешь?

— Ей лучше, но у меня язык не поворачивается говорить вам «спасибо», — голос Николая звучал твердо. — Говорите, что вам нужно.

— Завтра в шесть вечера мы встречаемся с тобой на вокзале, — врач говорил спокойно, чеканя каждое слово. — В пятнадцать минут седьмого садимся на электричку до Зареченска. Поедем в разных вагонах: ты — в первом, я — в третьем. Выходим на станции Рябушино. Далее следуешь за мной. Мы едем ко мне на дачу. Остальное я скажу там. Ты все понял? Мне не надо повторять? Мне не надо напоминать, что в случае…

— Я все понял, — ответил Николай и положил трубку.

Николай пришел на вокзал ровно в шесть, отыскал нужную ему электричку и расположился в первом вагоне. Он видел, как лечащий врач его матери тоже зашел в первый вагон, пробежал глазами по пассажирам и отправился в соседний. Через несколько минут поезд тронулся. Коля смотрел в окно, но его не интересовала весенняя природа. Он думал о предстоящей встрече с Гуровым, и ему хотелось плакать и кричать от собственного бессилия. Однако в глубине души парень знал, что сделает все, чего потребует врач, чтобы спасти мать. А если она все-таки умрет? Парень не заметил, как из глаз полились слезы. Он неловко стал вытирать их рукавом старой куртки.