быть. Но если бы вы видели ее, вы бы не винили меня. Вы бы поняли, почему.

Я сидел там, ночь за ночью, и наблюдал за ней. Иногда она смотрела на меня. Иногда нет. Когда наши глаза встречались, пусть даже мимолетно, я всегда задавался вопросом, узнала ли Сондра меня или нет. Было ли мое лицо знакомым? Думала ли она: А вот и тот милый парень, который каждую ночь наблюдает за мной? Когда она смотрела в мою сторону, она всегда улыбалась, но она, блин, улыбалась всем. Была ли ее улыбка другой для меня? Особенной? В ней был какой-то скрытый смысл или послание? Нет, конечно, нет, но иногда было забавно обманывать себя, чтобы поверить в это. Что еще у меня было в жизни?

Дерьмо.

Поэтому я уходил из "Одессы" и думал о Сондре.

На работе.

Дома.

На улице с парнями.

Даже в родительском доме в воскресенье днем.

Мама спросила меня, встречаюсь ли я с кем-нибудь. Я сказала ей "да" и не стала уточнять. Я думал о Сондре, когда принимал душ, когда стирал, когда ел и когда ложился спать.

Но мои фантазии так и не стали реальностью.

Очарованный, я оставался один - за исключением моей кошки. Желание иметь Сондру как-то усугубляло мое одиночество. Но меня это устраивало, потому что, по крайней мере, в моей жизни наконец-то появилось какое-то чертово волнение.

Я никогда не разговаривал с Сондрой до той ночи, когда она заговорила со мной первой - и тогда у меня было все, чего я только мог пожелать.

Будь осторожен в своих желаниях и все такое.

Вот как это произошло.

7

Со мной были Дэррил и Джесси. Я сожалею об этом. Из всех вещей, о которых я сожалею во всей этой гребаной неразберихе, это одна из главных. Если бы их не было со мной, то, возможно, ничего из этого дерьма никогда бы не случилось. Они не были бы вовлечены. Если бы они не были со мной, возможно, я бы даже не пошел в "Одессу" той ночью.

Да кого я обманываю? Конечно, я бы пошел. Сондра работала, как и каждый другой вечер. Так что я был там, как и каждый другой вечер.

И все пошло наперекосяк.

Джесси уже был в клубе. Он занял столик недалеко от сцены и оставил места для нас с Дэррилом. Когда мы вошли внутрь, он получал танец на коленях от худенькой стриптизерши по имени Наталья, которая мне не нравилась. По правде говоря, она вызывала у меня отвращение. Ее черные волосы были коротко подстрижены, и на ее теле было слишком много чернил. Даже на ее татуировках были татуировки. Демоны, цветы и племенные знаки. Я ненавижу это дерьмо. У Натальи всегда были темные круги под глазами, а ее руки и ноги обычно были покрыты черными и желтыми синяками. Ходили слухи, что она сидела на героине. Предположительно, она кололась между пальцами ног, чтобы клиенты не видели следов от уколов. Чтобы прокормить свою привычку, она предлагала грубую торговлю в частных комнатах наверху - садомазохистское дерьмо. Это было не мое. Я никогда не понимал, как боль должна быть приятной. Занимаетесь ли вы любовью или просто трахаетесь, последнее, что вы хотели сделать, это причинить боль другому человеку. Это казалось неправильным. Это противоречило всей цели. Много лет назад я работал на литейном заводе в Ганновере. У нас там был один чувак по имени Шерм, и он увлекался этим дерьмом. Он бил девушек в рот во время секса. Душил их, когда они кончали. Говорил, что это помогает ему кончить. Он также говорил, что девушки тоже от этого кончают. Копы застрелили его во время неудачного ограбления банка. Это всегда казалось мне правильным.

Может быть, Шерм и Наталья были бы хорошей парой. А может, и нет. Он бы, наверное, тоже получил по заднице от этой шалавы.

Несмотря на все это, Джесси она определенно нравилась. Вкус не учитывается. Может, он был пьян, а может, ему просто было похуй. Он едва обратил внимание на нас с Дэррилом, когда мы проскользнули в кабинку. Он просто смотрел в ее глаза, его собственные веки были полузакрыты. Его тело было напряжено, руки застыли. Его мускулы выделялись. Наталья прижалась к нему. Дыхание Джесси участилось. Затем он застонал. С прощальной улыбкой, в которой было больше дела, чем удовольствия, Наталья выхватила из рук Джесси свернутую двадцатку и ускользнула. Джесси повернул голову в нашу сторону. Он выглядел измотанным. Думаю, так оно и было. На его джинсах было мокрое пятно.

- Чувак, - сказал Дэррил. - Tы - просто больной белый пацан.

- Почему? Какого хрена?

- Потому что, Джесси, - Дэррил кивнул в сторону Натальи. - Это дерьмо заразно.

Джесси пожал плечами.

- "Киска" есть "киска".

Я засмеялся.

- Ты бы трахнул садовый шланг, если бы в нем было достаточно давления.

- Это точно, - согласился Дэррил. - Он бы трахнул куст, если бы знал, что в нем сидит змея.

- Пошли вы в задницу! Oба.

- Нет, спасибо.

Мы взяли с собой шесть бутылок "Miller Light". Дэррил предложил ему пиво, и Джесси согласился. Очевидно, Джесси устал от своей нагрузки. Его глаза опустились, а плечи поникли. Мы втроем откупорили крышки и выпили по бокалу пива. Пиво было еще холодным. Это, казалось, снова разбудило Джесси.

- Ты в порядке? - спросил его Дэррил.

Джесси улыбнулся.

- Чертовски хорошо.

У него был выходной в "GPS", и он был готов к вечеринке. Мы с Дэррилом должны были пойти позже. Ожидалось, что наш участок загрузки сильно пострадает. Джесси уговаривал нас остаться в "Одессе". Сказал, что мы должны позвонить и сказаться больными. Я подумал об этом. Я уже несколько раз брал больничный, только чтобы увидеть, как танцует Сондра. Но Дэррил был против. Ему нужна была его зарплата - из нее напрямую вычитались алименты, и если он не будет работать достаточно часов, то почти ничего не останется. И поскольку я привез нас в "Одессу", я был его попутчиком на работу. Он ни за что не позволил бы мне отпроситься, а я ни за что не позволил бы ему сесть за руль "Чероки". За последние два с половиной года Дэррил разбил три машины. Я не собирался позволить ему сделать то же самое с моей.

Было немного за