Два рода нараспев повторяли заклинания на латыни и других, еще более древних языках. У алтаря, будто каменный истукан, скрытый складками алой мантии, недвижно стоял старый герцог Деверо, воздев атам, который вот-вот рассечет новобрачным запястья.

Мать Изабо, Катрина, одетая в цвета Каоров — черный с серебром, — не сводила напряженного взгляда с невесты.

Ритуал начался.

Душа сливалась с душой до конца времен, все сильнее разгоралась страсть и скапливалась сила. Новобрачные смешали друг с другом кровь соединив порезы на правых запястьях, а Лоран и Катрина связали левые руки жениха и невесты лентами, вымоченными в настоях колдовских трав для приумножения рода. Оба клана отличались плодовитостью и крепким здоровьем, но магические семьи прежде всего заботились об увеличении числа чародеев.

Изабо задрожала и отвела взгляд, однако Жан не поверил в показное смирение. Его невеста — искусная ведьма, ее заклинания не слабее его чар, в ее жилах течет густая, жестокая кровь рода Каор… Семья Изабо полагала сегодняшний союз результатом своей магии, призванной усмирить горячую кровь Деверо.

Оба рода стремились к полному контролю над землей Франции и мечтали получить корону из рук христианского епископа в Реймсе, однако добивались этого по-разному. Деверо действовали активно, жестоко и напрямую. Их враги погибали от мечей и проклятий, помехи устранялись кинжалом, огнем или ядами. Каоры в борьбе за власть предпочитали интриговать и использовать сложные дипломатические уловки, настраивали брата против брата, распускали слухи и лжесвидетельства. Там, где Деверо просто убили бы неугодного кардинала в постели, Каоры склоняли его на свою сторону улещиваниями, дорогими подарками и соблазнительными женщинами, а то и прямым шантажом. Каоры утверждали, что они благоразумны и миролюбивы, и обвиняли Деверо в открытом использовании магии, чар и тайных знаний, доступных только «нехристианским душам». Из-за бесцеремонного поведения Деверо и Каоров простолюдины начали поговаривать о ведьмовстве и о том, что следует обратиться к Папе Римскому за позволением предать костру оба рода, да и многие благородные семьи Франции не желали поддерживать отношения ни с одним из кланов. Дело принимало серьезный оборот: гнев рабов значения не имел, а вот с гневом рабовладельцев приходилось считаться.

Поэтому Каоры, в отсутствие потомков мужского пола, решили связать наследницу своего рода с наследником клана Деверо. Долгие годы Каоры проводили магические ритуалы в надежде пробудить в Жане страсть к Изабо, не догадываясь, что в течение многих лет мастера ковена Деверо приносили в жертву девственниц и ублажали все воплощения Хозяина Зеленого леса, чтобы тот надоумил Каоров искать этого союза.

Лоран хотел, чтобы Изабо Каор жила в родовом поместье Деверо, неважно — любовницей главы рода или женой его сына. Как только Изабо окажется в замке Деверо, она станет заложницей клана. Каоры прекрасно понимали, что у Изабо есть шанс дожить до преклонного возраста, только если она станет собственностью мужчины из рода Деверо и произведет на свет наследников.

Едва кровь Изабо смешалась с кровью Жана, его охватила такая горячая любовь к девушке, что он покачнулся от внезапного прилива обожания. Конечно, он давно желал ее — какой мужчина отказался бы разделить ложе с такой красавицей? — но теперь от любви к ней у Жана подгибались колени.

«Я не просто желаю, я люблю ее, — подумал он. — Вот слабак! Я не мужчина! Что со мной?!»

В то же мгновение Изабо в изумлении посмотрела на него.

«Она чувствует то же самое! Нас обоих околдовали?»

Жан бросил взгляд на отца, который заклинал Бога защитить их союз, затем на Катрину, которая ответила ему легчайшим намеком на улыбку.

«Это она! Как она смеет?! Я задушу ее во сне еще до исхода ночи! — разгневался Жан и внезапно ощутил нечто новое, странное. — Изабо будет сильно горевать. Я не могу тронуть Катрину, я отравлен… Мной манипулируют…»

— Этот брак… — воскликнул Жан.

Воцарилась тишина. Старый герцог прервал заклинания и с угрозой посмотрел на сына, словно предупреждая: «Ваш союз планировали долгие годы, не вмешивайся! Если ты меня разочаруешь, твой младший брат с легкостью займет твое место».

Жан вздохнул и с едва заметным кивком продолжил:

— Этот брак соединяет два великих рода. Я бесконечно счастлив нашему союзу.

Его слова встретили с одобрением, несмотря на то что Каоры втайне презирали Деверо, а многие из рода Жана возражали против этой свадьбы.

Изабо промолчала, но лицо ее смягчилось, глаза наполнились слезами, и одна из них скатилась по нежной щеке. Жан протянул руку под вуаль, поймал драгоценную каплю пальцем и поднес к губам неожиданно нежным жестом.

Среди гостей послышались удивленные одобрительные возгласы: обычно обращение наследника Деверо с женщинами оставляло желать лучшего.

Наконец церемония завершилась, и Жан повел невесту на пир в главном зале замка Деверо в сопровождении герольдов и факельщиков.

По дороге Изабо услышала чей-то жалобный крик и вопросительно взглянула на жениха.

— Жертвоприношения, — пояснил он. — Мы придем к ритуальному алтарю чуть позже.

Она молча кивнула.

— Тебя лишили голоса, чтобы ты не смог сказать «нет» у алтаря? — резко спросил Жан.

Изабо ответила ему взглядом, полным страсти и обожания.

— Я ни в чем не скажу тебе «нет», Жан де Деверо.

Он почувствовал, как его заполняет огонь, они улыбнулись друг другу и прошли в пиршественную залу.

А потом новобрачные спустились в подземелье, где ради своего союза и наследия вместе принесли ужасные жертвы, обрекая людей на нечеловеческие муки до последнего вздоха…

Жеро, тяжело дыша, открыл глаза. Эдди тряс его за плечо; рядом на корточках сидел Кьялиш. Жеро мутило от воспоминаний об ужасных пытках.

Он отстранил Эдди и, поспешно выйдя из парной, через несколько шагов упал на четвереньки. В желудке бурлила желчь, горло обожгло кислотой, к глазам подступили слезы.

Жеро стошнило, но жуткие видения все еще стояли перед глазами. Он встал и, пошатываясь, побрел к машине.

Эдди и Кьялиш догнали его.

— Что случилось, Жеро? — спросил Эдди.

— Я еду домой.

— Что ты видел? — поинтересовался Кьялиш.

Жеро покачал головой.

— Не хочу об этом говорить.

Друзья переглянулись.

— Давай съездим к отцу, — предложит Кьялиш, сын шамана. — Тебе сейчас не повредит.

— Спасибо. — Жеро, не сбавляя шага, признательно улыбнулся Кьялишу. — Мне, похоже, не повредит новая семья.

Об отце и брате Жеро неоднократно рассказывал друзьям, а о многом Эдди и Кьялиш догадывались сами — не обо всем, конечно. Впрочем, этого оказалось достаточно, чтобы они ему сочувствовали.