— У Барбары крытый дворик, — ответила Холли, думая о поминках, затем тревожно посмотрела на гробы.

— Мы опустим их в землю, как только закончится дождь, — заверил ее распорядитель.

Потом Майкл отвел Холли к лимузину, положил ладонь ей на макушку и сказал: «Пригнись». Девушка послушно села в салон, Барбара и Мари Клер забрались в машину с другой стороны, Майкл оказался рядом с Холли и захлопнул дверь.

— Какой ужас! Как плохо вышло! — разрыдалась Барбара и потянулась к Холли, трясущейся рукой убирая с лица девушки мокрые пряди волос.

— Не похороны, а сущая катастрофа, — мрачно подтвердила Мари Клер. — Думаете, кто-нибудь придет на поминки?

Барбара замотала головой.

— Об этом я сейчас думать не могу.

— Мы все устроим, — объявил Майкл. — Я Мари Клер.

— Да, конечно, — подтвердила новоявленная родственница.

— Спасибо. С вашего позволения, мы с Xолли поднимемся наверх, отдохнем немного. — Барбара вздохнула и крепко обняла Холли.

— Я сделаю вам чай, — предложила Map Клер, — и прослежу, чтобы гости вас не беспокоили.

Дальше ехали молча. Холли сидела рядом Майклом, от которого исходил тончайший аромат дорогой кожи и лосьона после бритья. В лимузине пахло мокрой шерстью и грязью, и для Холли эти запахи прочно слились с жутким днем похорон.

— Как приедем домой, прими снотворное, — шепотом посоветовала Барбара.

— Современная магия! — презрительно сказал Майкл, доставая из кармана крошечную шкатулку из белого камня. — У меня есть старое семейное средство, мы добавляем его в чай. Отлично помогает.

Барбара с благодарностью взяла предложенную шкатулку.

Холли закрыла глаза, пытаясь вздохнуть. В тесном салоне лимузина она оказалась прижатой к Майклу, но о приличиях думать не хотелось.

«Родители умерли, а я даже не успела попрощаться», — грустно размышляла Холли.

Машина ехала целую вечность. Наконец водитель остановился на подъездной дорожке у красивого особняка с мансардой и элегантными белыми вазонами на крыльце. Холли всегда любила сдержанную красоту дома семьи Дэвис-Чин, а еще больше — радость, которая его наполняла.

Майкл вышел первым и раскрыл зонт для Холли. Она ждала Барбару, стуча зубами от холода и боясь вопросов, которые будут ей задавать люди в доме. Из распахнутой входной двери выглянул кто-то из отцовских коллег с бокалом вина в руке, встретился глазами с Холли и смущенно отвел взгляд.

— Мэм? — обратился водитель к Барбаре, придерживая для нее дверцу машины, потом непонимающе пожал плечами и посмотрел в салон.

— Что случилось?! — вскрикнула Холли, пытаясь заглянуть через его плечо.

Мгновение никто не отвечал. Сердце Холли гулко билось.

— Звоните в «скорую»! — закричал водитель. — Немедленно!

Из машины вылетела птица, задев крылом щеку Холли. Девушка вскрикнула и отшатнулась. Птица взмыла в небо и с высоты спикировала на лимузин, врезавшись в закрытое пассажирское окно. Тонированное стекло разбилось, как леденцовое окошко в сказке, а безумная птица с жутким криком налетела на торчащий в раме осколок… Птичья тушка с глухим стуком упала на землю, отрезанная голова откатилась в сторону. Из обрубка шеи хлестала кровь, птичьи лапы дергались и плясали в агонии.

Холли стошнило.

— Пойдем в дом, — прошептал Майкл, обнимая ее за плечи.

Через несколько часов Холли с трудом перебралась из палаты Барбары в прекрасно обставленную комнату ожидания. Дежурный врач работал недавно и не знал, что Холли — член семьи. Впрочем, она не возражала. Она вообще едва могла говорить.

Майкл с тетей Мари Клер сидели на элегантном кожаном диване шоколадного цвета и рядом друг с другом выглядели очень эффектно. Еще они выглядели как пара, и Холли задумалась, нет ли между ними связи. Впрочем, с учетом того, что Мари Клер была замужем за кем-то другим, вникать особенно не хотелось.

Тетя держала в руках пластиковый стаканчик, Майкл читал «Сан-Франциско кроникл».

— Как она? — спросила Мари Клер.

Холли облизнула губы и покачала головой, ощущая, как все внутри сжимается.

— Никто не понимает, что случилось. Дела плохи.

Она не стала рассказывать ни о том, сколько разных приборов подключили к Барбаре — капельницу, дыхательный аппарат, всевозможные мониторы; ни о том, что все лицо Барбары исцарапано, хотя врачи не видят связи между нападением птицы и внезапным недомоганием; ни о том, как сочувственно медсестры глядели на саму Холли, пока она беспомощно сидела в палате.

— Милая моя! — воскликнула тетя, раскрыв объятия. Тихо звякнули украшения. — Можешь на меня рассчитывать. — Мари Клер вздохнула и погладила племянницу по голове. — Хочешь, позвонить кому-то еще?

— Нет, спасибо, — ответила Холли, хотя ей было кому звонить. Усталость и огорчение взяли свое.

— Тебе чего-нибудь принести? Может, чаю? — спросила тетушка, подходя к автоматам. — Кофе не рекомендую, он убийственно плох.

Холли вспомнила крошечную белую шкатулку с добавками для чая. Интересно, ее забрали из лимузина? Барбара вертела ее в руках перед тем, как все случилось.

— Так ты будешь чай? — повторила Мари Клер.

— Да, спасибо, — ответила Холли, лишь бы занять тетку.

Мари Клер взяла у Майкла мелочь и направилась к автоматам. Холли села в кресло. Майкл сложил газету и вытянул ноги. Его дорогой костюм промок под ливнем, который все еще бушевал на улице.

В комнату ожидания вошла женщина в темно-синем костюме, неестественно широко улыбнулась и сказала:

— Здравствуйте, меня зовут Ева Оксфорд. Я — социальный работник. — Она села на краешек кресла напротив Холли. — Давайте поговорим о том, где Холли будет жить.

Поначалу Холли не хотела уезжать из Сан-Франциско. Она не могла ни бросить Барбару в больнице, ни упаковать вещи. Однако время шло, и она осознала, что у тети есть своя жизнь в Сиэтле. Мари Клер нервничала из-за того, что Холли ее задерживает.

Майкл Деверо, так называемый друг семьи, улетел в Сиэтл на следующий день после похорон. Спустя неделю, в Сиэтл улетели Холли и Мари Клер.

В Сан-Франциско тетя все организовала, за домом согласилась присмотреть подруга матери, а Холли сходила попрощаться с лошадьми. Жанет Левек, владелица конюшни, сказала ей, что родители собирались купить пони — подарок дочери к выпускному.

В салоне первого класса Холли уткнулась головой в иллюминатор и думала о своих разбитых мечтах. Доверительный фонд, учрежденный для нее родителями, обеспечивал ей безбедное существование, и когда Холли исполнится восемнадцать, она сможет купить себе хоть пять лошадей.

— Хочешь шампанского? — спросила Мари Клер, весьма неравнодушная к спиртному.