и его кг’овожадного сынка! Пг’идет спг’аведливость и вы все сдохнете! — Уличив момент, прокричал избитый мужчина, что стоял на помосте, с веревкой на шее. Его бородка и усы были заляпаны кровью, а на лысой, яйцевидной голове красовалось свежее, еще сочащееся кровью клеймо.

Казимир нахмурился, больно уж наглый был этот бунтовщик. И ведь точно знает, что в его власти отложить быструю и легкую казнь и наполнить жизнь этого негодяя страданиями.

Как они с отцом наполнили страданиями жизнь его старшего брата.

— Заткните его. — Приказал Казимир палачу и поднялся с трона. Пластины доспехов, что были ему чуть не по размеру, предвкушающе зазвенели.

Мускулистый детина попытался засунуть в рот приговоренного тряпку, но тот отчаянно кусался, прикрикивая что-то про рабочих и крестьян.

Казимир прокашлялся и улыбнулся во все тридцать два зуба.

— Я обращаюсь ко всем собравшимся! Чернь и холопы! Зарубите себе на носу — порядок требует безоговорочного и полного подчинения! Сегодня любой бунтующий, агитатор или подстрекатель подвергнется примерному наказанию!

— Отлично сказано, господин! — Угодливо подхалимничал толстяк, но вдруг встрепенулся, когда встретился взглядом со мной. — Ты? Ты еще кто такой?

— Казимир, ты ошибся с датой для таких речей. Сегодня не пятое ноября. — Усмехнулся я, запрыгнув на помост.

— Кондор! — Чуть отпрянул аристократ, но тут же улыбнулся и обратился к приговоренному. — Ты! Если признаешься, что тебя послал вот этот человек — я пощажу твою жалкую жизнь!

— Земля должна пг’инадлежать кг’естьянам! — Крикнул мужичок вместо ответа, умудрившись при этом пнуть палача, что не оставлял попытки засунуть ему в рот тряпку.

— Я просил Тила найти мне не только самых крикливых, но и самых быстроногих. Как же ты попался, Лен?

— Пг’остите, атаман. Догнали….

— Ну ничего, посадим тебя на броневик — тогда никто не догонит. — Пошутил я.

— Ага! — Вскрикнул Казимир и указал на меня пальцем. — Так и знал, что за этими крикунами стоишь ты!

— Ну да. И что?

— Отец узнает об этом!

— Нисколько не сомневаюсь. А теперь отпусти моего человека.

— Что? И не подумаю! Палач, приказываю привести приговор в исполнение!

Палач сделал шаг к рычагу, но прогремел выстрел и он повалился навзничь.

— Кто посмел? — Крикнул Казимир, с ужасом наблюдая, как в толпе появляется всё больше и больше хищного блеска стали. Может, он не знал, что такое мушкет, но примкнутые штыки не оставляли сомнений, что это оружие.

— Неважно кто. Слушай предложение номер два, ты убираешься из города, и я к тебе даже не прикоснусь… Хотя, как я вижу, целители вернули тебе все зубы. Ты поверить не можешь, как мне хочется вновь исправить эту несправедливость!

— Ты не посмеешь! Управляющий, сигнал!

— Сейчас, господин! — Пухлый человек вдруг приложил правую руку к груди, и под костюмом что-то засветилось. Накрываю его антимагией, но поздно. Свечение уже закончилось.

— Вот и всё. — Ухмыляется аристократик. — Пусть ты и сильнее меня, но я вызвал подкрепление. Скоро тут будет сотня солдат из казарм и мой отряд рыцарей из поместья. Уноси ноги, пока можешь!

— Ты в самом деле думаешь, что оттуда могут еще прислать подкрепления? Тебе стоит подумать еще. — Бросил я и подошел вплотную к толстяку. Тот отшатнулся на край помоста.

— Господин, спасите меня! — Заверещал бургомистр, но Казимир лишь нервно теребил рукоять меча.

— Значит, ты тот, кто обстряпывал их делишки? Я думаю, у жителей города есть много вопросов к тебе. — Я схватил его за толстую шею и толкнул в толпу. — Он ваш, друзья.

Едва туша управляющего приземлилась, как он тут же получил пинок. И еще один…

— Солдат… солдаты! Спасите! Приказываю! — Вопил он, осыпаемый ударами, но стражники лишь вжались спинами в помост.

Я перерезаю веревки у приговоренного и он быстро поблагодарив, прыгает вниз, чтобы присоединиться к чешущим кулаки об управляющего. Теперь остался лишь Казимир.

— Видишь, подкреплений нет. А вот я — есть.

— Туше. Ты победил. Я ухожу!

— Не так быстро. Раньше надо было соглашаться…

— Отвали! — Он взмахнул мечом, но я быстро оказываюсь рядом и сливаю все его доспехи в еднную массу, превратив в железную статую. Он пытается освободиться, но я не даю ему, погасив магический импульс.

Толкаю его, и он с грохотом падает в толпу. Вот только народ лишь отпрянул, боясь прикасаться к аристократу. Даже управляющего стали бить меньше. Все взгляды сотен людей скрестились на мне. Все ждали, что я скажу.

— Четверть века назад мой род проиграл. Проиграл гнусным интригам, предателям, бьющим в спину. Нам не хватило силы, род был слаб. Мой дед не сумел сохранить контроль над городом, и город попал в лапы к этим мошенникам.

В толпе послышались тихие споры.

— В лапы мошенникам и садистам! — Повысил голос я. — Спросите у родителей, убивал ли мой дед слуг за косой взгляд? За то, что у него плохое настроение? Просто из желания поразвлечься? Нет! Он правил жестко, но справедливо! Он не убивал ремесленников, что отказывались платить ему взятки! Он не пытал тех, кто сохранил совесть и убеждения! Он не высасывал из земель последние крохи, лишь бы набить своё брюхо!

Нарастал одобрительный гул.

— Приспешники Первого Герцога желают сделать то же, что и на его землях! Рабство, бесправие! Власть мелких прихлебателей, которых и знать никак! Власть денег и взяток! Где нет совести, нет чести! Люди Первого готовы продать всё что угодно, и они продают! Продают Королевство Теократии, по кускам! — Я оглядываю толпу и замечаю небольшое падение интереса. Что ж, простым людям в самом деле не так уж и важно, в какой стране жить… Но важно, под кем.

— Они хотят сделать всех рабами! Рабами, что живут в постоянном страхе смерти и трясутся, узнав, что сегодня господин не выспался! Ведь он может убить их в любой момент, без причины! Скольких убил Шорт? Посмотрите на него! Сейчас он слаб, так же как вы все были слабы перед ним! Мы тоже были раньше слабы, но это время прошло. Род вернул себе силу. Род вернул себе право и ЭТОТ ГОРОД ВЕРНЕТ СЕБЕ НАЗВАНИЕ!

— Утес! — Донеслись робкие крики. И я понимаю свою важную ошибку.

Это не просто толпа из случайных жителей. На площади собрались те, в ком Шорты были более-менее уверены. Те, кто им не сопротивлялись. Те, кто им подчинялись.

— Я знаю, вы все боитесь, что за сотрудничество со лже-господами вас покарают. Но это не так, всем, кто вернется под наше крыло — я гарантирую прощение. Даже вы, стражники! Снимите доспехи и присягните вновь законному правителю!

Стража воспрянула, словно увидела свет в конце тоннеля и принялась сдирать