— Пить вам хочется потому, что вчера вам укололи снотворное. Сегодня бы вам поставили капельницу, и вы бы перестали чувствовать жажду.

В кабинет доктора принесли мою одежду, в которой я была в мастерской. Она была слегка испачкана краской. Доктор заметил пятна и, кажется, еще больше успокоился на мой счет. Доктор сам приготовил мне чай и угостил бутербродом. Я позвонила дяде Вене и попросила забрать меня из психушки.

— Алечка, что случилось? У тебя срыв? Что опять нахлынуло? — забеспокоился дядя Веня.

— Нет. Все в порядке, я позже объясню.

— Хорошо, еду!

Доктор хорошо слышал вопросы моего опекуна и насторожился, как настоящий профессионал.

— У вас бывают срывы? — спросил он.

— Я не знаю, как это назвать. Это творческое вдохновение, но настолько сильное, что я рисую как безумная. При этом не хочу ни есть, ни пить, ничего другого. Я даже не помню самого процесса. Вы думаете, я с приветом?

— И что получается в результате? — уклонился он от ответа.

— Картины, которые потом очень дорого стоят.

— Вот у вас как раз все признаки гениальности: отклонения от нормы с положительным результатом.

— Я могу сойти с ума? — спросила я.

Я решила проконсультироваться по наболевшему вопросу, раз уж подвернулась такая возможность.

— Не уверен. Думаю, вы просто так тонко устроены, так реагирует ваша психика на творческие приливы. Процесс вдохновения настолько активно действует на ваши эмоции, что психика, защищаясь, отключает другие потребности, чтобы не подвергать себя излишней перегрузке.

— Вот спасибо! А то я давно беспокоюсь по этому поводу.

— Можете обращаться, если нужна консультация.

— Почему у вас никто не дежурит ночью? Когда я проснулась, здорово испугалась — одна в таком странном месте.

— Если бы вы были Кэт, то не должны были проснуться от того лекарства, что вам укололи. Оно на нее раньше хорошо действовало, а для вас, скорее всего, дозировка должна быть иной. Как ваше самочувствие? Голова не кружится, не тошнит?

— Да нет! Вроде бы нет, — прислушалась я к себе. — А чем меня ударили? Что было в том мешочке?

— Я думаю, песок. Таким предметом можно хорошо отключить человека, и он не оставляет следов.

— Я до сих пор не знаю, как вас зовут.

— Ганишкин Игорь Борисович, — представился доктор.

— Алиса Машкова, — еще раз представилась я.

— Рад знакомству! Простите за ошибку.

— Да что уж теперь!

— Я хочу вас еще раз предупредить: будьте крайне осторожны с Костровой. Она человек опасный и непредсказуемый. Если все же попадете в неприятную ситуацию, найдите ее слабую сторону и давите на нее. У каждого человека есть болевая точка. Даже у такого, как Кострова. Вы запомнили?

— Да. Спасибо, Игорь Борисович! Надеюсь, до этого не дойдет, но я учту.

Позвонили из приемной и сообщили, что за мной приехали. Доктор провел в кабинет дядю Веню. Вениамин Петрович скользнул по мне взглядом и огляделся по сторонам. Я поняла, что он меня не узнал.

— Дядя Веня, это я, — позвала я.

— Алиса? — оторопел мой опекун, — тебя не узнать.

— Вот из-за моей новой прически меня и приняли за другого человека и забрали сюда. В общем, произошла ошибка.

Это было наполовину правдой, я посмотрела на доктора, умоляя взглядом не раскрывать подробности.

— Да, мы ошиблись, — подтвердил Игорь Борисович, — простите еще раз.

— Я и сам тебя не узнал, Лисонька. Ну ты даешь! Подстричься так красиво и загреметь из-за этого в психушку — нарочно не придумаешь!

Дядя Веня поверил. Мы простились с доктором и поехали ко мне домой.

По дороге обсудили предстоящую выставку. Вениамин Петрович всю дорогу поглядывал на меня с интересом. Я спросила:

— Ну что вы? Что-то не так?

— Почему-то раньше не обращал внимания, какая ты у меня красавица. Нужно срочно сделать новые афиши. Американцы с ума сойдут! Талантливый художник с такими чертами лица! А где твои очки? Они скрывали такие глаза.

— Я решила отказаться от них.

— Отлично! Никогда больше не прячься за очками.

Я улыбнулась. Дядя Веня раскусил меня.

— Хорошо! Мне самой тоже очень нравится.

— Да супер! Супер! — восторгался дядя Веня.

Мы приехали в мой дом. Я украдкой осматривалась. Что изменилось за время моего отсутствия? Явных перемен не наблюдалось. Позднее изучу детали.

— А где твой труте… — начал опекун.

— Мой муж уехал к маме, — опять соврала я, — мы решили пожить немного отдельно.

— Есть бог на свете! — сказал дядя Веня и возвел глаза к небу.

Я не хотела рассказывать историю появления Кэт и исчезновения Коки. Выглядит она подозрительно и как-то неправдоподобно, да и не хочу беспокоить Вениамина Петровича.

Я сварила кофе. Дядя Веня пил маленькими глоточками и рассуждал.

— Так! Сегодня договорюсь насчет фотосессии. Потом отправлю снимки в Нью-Йорк: пусть закажут и развесят плакаты по городу. Нужно еще пару рекламных площадей оплатить. Ты произведешь фурор! Аншлаг нам обеспечен. Как прилетим, пройдешься по бутикам, приоденешься. Ты вся должна соответствовать своему лицу. Ну какая красотка! Умница моя! Сама себя пиаришь!

— Дядя Веня! Главное, чтобы мои картины были приняты хорошо, — сказала я ему.

— За это не волнуйся! Ты — талант! А теперь еще с таким лицом! Нет, ну точно, американцы обалдеют. Ты теперь похожа на молодую Шэрон Стоун! — не унимался Вениамин Петрович.

— Да ладно вам! — смущалась я.

Еще никогда в жизни моей внешностью никто не восхищался — а тут дядя Веня, который всегда мне говорит только правду. Его неподдельный восторг не может не радовать.

— На днях тебе позвоню и сообщу, когда фотосессия. Будь готова! — сказал он мне возле ворот.

— Хорошо!

Вениамин Петрович садился в машину, когда ко мне подходила Галина. Уже издали она начала спрашивать:

— Где Алиса Павловна? Куда вы ее дели?

Дядя Веня услышал ее слова и начал вылезать из машины.

— О чем она говорит? — спросил он.

— Ничего! Видите, Галина тоже не узнала меня, — успокоила я его и подтолкнула к машине.

— Подождите, не уезжайте! — громко и требовательно сказала Галина, — нужно разобраться. Эта особа что-то замышляет, Николай Валентинович и Алиса Павловна исчезли, а она здесь живет, как хозяйка.

— Подожди, Алиса! Никак не пойму, о ком она говорит, — отстранил меня дядя Веня и вновь попытался выйти из машины.