был, достаточно развёрнутый ответ, на, казалось бы, ещё один риторический вопрос.

— А живёте в городе Череповец? — спросил Николас. — Здесь разве нет работы?

— Работы валом, можно даже без выходных пахать, — в свою очередь рассмеялся Виктор и уже серьёзно добавил:

— Зарплаты другие. А вы сами откуда?

— Я из юга, — сказал Николас. — Родился в Греция, потом, когда вырос, учился в Лондон, сейчас живу на остров Крит, это в Средиземное море.

— Да знаю я, где Крит. Ничего себе, а я думал вы из Эстонии откуда-нибудь, судя по акценту. А в Череповце что делали?

— Много лет перед сейчас я жил здесь, в деревня на севере Вологодский область. Женщина у меня была. The girlfriend, — пояснил он. — Русский забывать стал, давно не говорил.

— Да нормально вы говорите. Ничего себе, а сейчас к ней в гости ездили? — спросил Виктор необычного собеседника.

— Да, на могилу был, — нахмурился сосед.

— Блин, сорри, сожалею. А давно она умерла? — участливо спросил Виктор.

— Да, давно, почти двадцать лет перед сейчас. Убили её, — грустно сказал Николас и посмотрел в окно. — Но это прошлое. — Он попытался сменить тему и снова спросил: — Так, значит, в Москве работа есть и дорого оплата, да?

— Да, пожалуй, дорого, — в тон ему ответил Виктор. — Раза в три больше, чем здесь.

— Тогда конечно, я вас понимай, вы молодой, энергичный, вам надо там, где много люди, много работа. И оплата много хорошо, — и он снова улыбнулся.

Виктор поймал себя на мысли, что общение с этим импортным соседом доставляет удовольствие, таким необычным он казался и таким позитивным. В дверь постучали, и к ним заглянула проводница Мария. На тележке у неё было несколько стаканов в подстаканниках с дымящимся чаем и белых чашечек с кофе.

— Чай, кофе? — осведомилась она.

— Мне кофе, please, — сказал Николас. — Сладкий и молоко.

— Молока нет, — каким-то обиженным тоном ответила Мария, поставила на стол чашку растворимого кофе и два бумажных пакетика сахарного песка.

— А мне чай, пожалуйста. — Виктор взял стакан в блестящем подстаканнике.

Когда дверь в купе закрылась, Николас сказал:

— Так подавали чай всегда, и много лет перед сейчас, в этих железный ручка.

— Подстаканник, — поправил Виктор, улыбнувшись.

Что-то шкодное было в этом акценте и ошибках в произношении слов. Он предложил один бутерброд Николасу, а сам развернул другой и начал есть. Николас поблагодарил и стал размешивать сахар в своём кофе, потом вдруг, как будто что-то вспомнил, полез в свою дорожную сумку и выудил оттуда красивую бутылку виски 0.7 и батончик швейцарского треугольного шоколада Toblerone. Виктор не особо хорошо разбирался в виски, но с первого взгляда было видно, что это реально дорогой напиток. Бутылка была початая, и содержимого там оставалось не больше половины.

— Хочу вас угостить, Виктор, это очень хороший виски, называется Balvenie, пробовали такой?

— Нет вроде. Ни разу перед сейчас, — улыбнувшись пошутил Виктор, взяв бутылку в руки.

На этикетке было написано «30 years», в ладонь легко ложилось пузатое горлышко.

— Я пробовал Ballantines, — сказал Виктор, — а такую ни разу.

Николас тут же замахал руками:

— Нет, нет, этот другой, этот виски лучше, если вы попробуйте, вам точно понравится. Только… — замешкался он, — нет этих… румок.

Виктор, улыбнувшись, встал:

— Минуточку, схожу к Марии за румками.

Через пару минут он вернулся с двумя пустыми гранёными стаканами и поставил их на стол:

— Вот, только такие румки.

— Это хорошо, — улыбнулся Николас. — Главное не то, что изнаружи, а то, что изнутри.

— Что внутри, — поправил Виктор.

— Да, так. Я раньше лучше́е говорил по-русски. Давно. Теперь забывать стал, нет практики. — Открыв бутылку, Николас налил себе и Виктору.

— Да-а, такой виски не из гранёных стаканов пить. — Виктор поднял свой: — Будем здоровы.

— Чин чин, — подтвердил Николас, и они выпили.

Виктор отпил немного. Виски, конечно, был отменный, настолько мягкий и ароматный, что он даже не стал закусывать, а просто сидел и смаковал послевкусье.

— Хорошо пошло, так у вас говорят? — засмеялся Николас.

— Класс, суперское вино, — Виктор поднял два больших пальца вверх.

— Виски, — поправил Николас и по-гусарски налил ещё по полстакана.

Николас так запросто разлил с абсолютно незнакомым человеком полбутылки виски стоимостью тысяч под сорок, не меньше. Виктору было даже немного неловко.

— Давайте, мой друг, за всё хорошее, что есть в вашей большой стране, — сказал Николас.

Он отпил немного виски, развернул шоколадку и, поломав её на треугольники, отправил один в рот. Виктор тоже отпил немного и взял шоколадку.

— Шикарно просто, — вслух сказал он свои мысли.

— Да, gorgeous, — подтвердил Николас.

Доели бутерброды. За окном в темноте появился мост через реку. «Шексна», — подумал Виктор. Лёгкий хмель поднял настроение, стало весело. Проблемы стали казаться незначительными, а жизнь прекрасной. Вот такой алкогольный самообман.

— А вы долго жили с… Ну, в этой деревне? — спросил он у Николаса.

— Почти три года.

— Расскажете, как вам жизнь в российской глубинке?

— Чуть позже, — Николас вдруг стал серьезным. Он пристально посмотрел в глаза Виктору, как бы оценивая, говорить что-то важное или нет. Виктору вдруг стало не по себе от этого взгляда. Он увидел в этом человеке такую волю, такой характер, что холодок прошёл по телу, а на голове слегка зашевелились волосы, словно наэлектризованные. Да, это не кроткий, интеллигентный офисный работник, как ему показалось вначале, этот парень для достижения своих целей свернёт любую гору. Даже мелькнуло в голове: не гипнотизёр ли какой этот товарищ? Уж больно взгляд тяжёлый. Николас как будто прочитал мысли Виктора и улыбнулся самыми уголками губ.

— Вы верите в Бога? — внезапно спросил он.

Надо сказать, вопрос застал Виктора врасплох. — Как сказать. Что-то или кто-то там, может быть, и есть, — он невнятно указал рукой вверх. — Хотя как ты можешь верить в то, чего никто не видел? Нет, пожалуй, не верю.

Похоже, этот ответ вполне удовлетворил Николаса, и он продолжил:

— А десять заповедей знаете?

— Знаю. Наверное. Там не убей, не укради…

Николас отрицательно покачал головой:

— Первая заповедь: возлюби Бога твоего всем сердцем твоим.

«Ну, начинается», — пронеслось в голове у Виктора. Теперь он понимал, что сосед оказался каким-то церковным служителем, и сейчас последует долгая проповедь с отеческими нравоучениями, что такое хорошо, и что такое плохо. Но он ошибался, и никаких нравоучений не последовало. Наоборот, Николас, как будто снова прочитав мысли Виктора, не стал развивать религиозную тему, а открыл свой ноутбук и защелкал по клавиатуре. В дверь легонько постучали.

— Да-да, входите, — сказал Виктор.

Дверь немного приоткрылась, и Мария спросила тихонько:

— Ещё чаю? — Затем увидела на столе бутылку, погрозила пальцем