Темный Властелин — не просто дурной титул, какие вешают на себя людишки с непомерно раздутой самооценкой.

Темный Властелин — это повелитель Грани.

Мира мрака, боли и страха.

Мира, где мертвые души не находят ни свой покой, ни свои мучения, ведь там нет ничего. Мира, где…

В общем, занятное местечко, куда я бы с удовольствием отправил эту смертную мышь как можно скорее.

Занятное и обреченное, зацикленное вокруг себя, без возможности покинуть его. По крайней мере, такой возможности не было, пока я не нашел Излом, и не смог проникнуть в Рэйлин.

Впрочем, и это оказалось не панацеей — среди живых, полных тепла и света, моя магия смерти работала не везде одинаково. Например, днем, когда все звезды зажжены, вдали от Излома я становился едва ли не как обычный маг.

Однако в замке, в церемониальном зале, расположенном в самом центре излома, мои силы достигали своего пика, делая меня практически всемогущим.

А значит, едва мышь проснется, я отведу ее туда, и попробую снова. К тому же, у меня как раз созрел план насчет того… проклятье.

Мысли перебила волна жгучего желания, и скосив глаза я увидел, что девчонка снова схватила меня за хвост. Да уж, однажды добром это для нее не закончится…

Злой и с чувством неудовлетворенной похоти, я потянул смертную в церемониальный зал. Ее зверя пришлось оставить в комнате — гадить светлой защитной магией сердце тьмы, порока и хаоса… ну уж нет, увольте.

Объявление о новой невесте прошло вполне ожидаемо — суккубары разозлились, возненавидев мышку. Прекрасно, это мне и надо. Если на ней стоит защита от магии смерти, то она легко выдержит нападки рогатых девиц. Если же нет… что ж, так у девчонки хотя бы будет шанс выжить.

Оставив ее одну, я надеялся, что смертная, гонимая эмоциями, выдаст своему зверю все тайные планы, но она…

Она снова назвала меня мягкоглинным*!!!

Меня, способного ублажить за раз не менее десяти суккубар, и никогда не имевшего с этим проблем!

Ррррр!

Надеюсь, ее все же убьют.

К сожалению, когда я закончил свои дела — пришлось достать так называемой невесте парочку нарядов, ведь видеть ее голой у меня не было совершенно никакого желания — мышь еще оставалось живой.

И очень шумной. К тому же безмерно неловкой, ведь потеряла платье и нагишом рухнула в мои объятия. Даже представить невозможно, чтобы суккубара оказалась в подобной глупой ситуации, хотя выглядело это забавно.

Маленькая и хрупкая, со слишком красивым для такой блеклой девицы именем, смертная выглядела, как побитый воробушек — тонкие косточки выпирали на обнаженных плечах, растрепанная макушка едва доставала мне до плеча.

А коридор тем временем наполнялся моими суккубарами, и смотрели они на эту картину с явным недоверием. Конечно, я бы и сам не поверил в женитьбу, увидь себя рядом с такой…

Значит, надо им доказать, что все серьезно, и это не просто еще одна людская невеста, какие порой бывают в моем замке, и какие не удостаиваются от рогатых дьяволиц ни мести, ни злости, ни внимания.

Но суккубары прекрасно знают, что людские игрушки я не целую (что я вообще никого не целую без очень веских причин), а значит…

Склонившись к Лютиэнь, я коснулся ее губ, ощутив непривычное тепло и даже удовольствие. Хм… неожиданно.

Если бы она не была так похожа на мальчишку, а наша связь не обозначала бы ее неминуемую смерть, то, пожалуй,… да, пожалуй я бы показал ей, что ниже пояса у меня никак не мягкая глина.

*переводчик в голове девочек адаптирует некоторые слова к миру Рэйлин, если только находит подходящие по смыслу аналоги, либо не переводит их, если аналогов нет. Так, слово «пластилин» он обозначил как «мягкая глина», что в отношении мужчины на сленге означает импотент. Жаль, что Лютик об этом не знает.

Целовался этот надменный пластилин… да, целовался.

Аж бабочки внутри запорхали, и по коже пробежал жар, а обнаженная спина особо остро чувствовала касание его горячих пальцев.

Невольно я ответила — на такое нельзя было не ответить. Вот уж сколько смеялась над «предающим» телом, но здесь и сейчас это самое тело меня предало.

Голова закружилась, глаза закрылись сами собой. Когда я их открыла, мы уже стояли в спальне темного, а дверь была заперта.

Властелин отпустил меня, хмыкнул, смерив странным взглядом, отступил на шаг. А я, наконец, вспомнила, что платье мое сползло еще в коридоре и сейчас сверху у меня ничего нет.

— Отвернись! — завизжала, пытаясь прикрыться.

— Да? — вскинул брови рогатый, ехидно усмехаясь. — А я уж подумал, что ты хочешь продолжить. Ты так отвечала на поцелуй…

— Это потому что… — замешкалась, но уверено продолжила, озаренная внезапной догадкой. — Потому что твоя магия на меня так странно действует, вот! Как вампирское обаяние!

— Вампирское обаяние? Что за чушь? Это просто потому, что я неотразим, — дернул хвостом рогатый. — Иди оденься уже, не то приму это, как приглашение.

Он ткнул пальцем в груду одежды, лежащую на кровати.

— Ты вроде говорил, что худенькие не в твоем вкусе, — пробурчала, быстро натягивая новое платье.

Уж не знаю, где он его взял, но оно пришлось мне точно в пору.

— Я могу закрыть глаза, пока ты мнешь мой хвост…

— Или я могу порезать тебя ножичком, — выдвинула встречный вариант, но гад лишь фыркнул.

Ладно хоть ржать в этот раз не стал. Впрочем, Эсми уже досмеялась — вот и получила. И этого тоже ткнуть не побоюсь.

Джон потерся о мои ноги, и я вспомнила, зачем собственно выходила из комнаты.

— А как мне попасть наружу? — спросила у все еще ухмыляющегося пластилина. — Пса выгулять.

— Идем, — протянул руку рогатый. — А то не хватало, чтоб он тут мне нагадил.

Я взяла Джона за ошейник, приняла мужскую ладонь. Заклубился черный туман телепортации и вскоре мы оказались снаружи.

— Это прекрасно, что ты так поторопился, — отпустив зверя, что тут же умчался в кустики, я развернулась к властелину. — Но все же мне хочется знать, где здесь выход.

— Его нет.

— Как нет?

— Вот так. Смотри, — он указал куда-то вдаль.

Сейчас мы стояли на небольшой полянке, а справа от нас возвышались скалы, в которых я с трудом узнала черный замок. С трудом — потому что от них он отличался только формами. А так, прямо как в сказке — ни окон, ни дверей, полна горница… хм, чертей.

Гладкие каменные стены уходили ввысь, и на них не было ни единого намека на хоть какие-то отверстия. Ба, да как они живут там вообще?

— И что, тут совсем нет дверей? — спросила, когда Джон закончил свои дела и мы вернулись обратно в спальню.