зале держат в нужной форме. И женщинам я нравлюсь, чего уж скрывать.

Правда, обычно в приложении к тем благам, что могу дать.

Морковка, пожалуй, одна из немногих, а в последнее время и единственная, кто интересуется именно мною, как мужчиной, не просчитывая мою финансовую рыночную стоимость. Осознание этого добавляет удовольствия и драйва.

Меня так давно не хотели просто так! Просто потому что нравлюсь! Позволяю стянуть с себя пиджак, расстегнуть рубашку. Затем укладываю Морковку на столешницу и, глядя в расширившиеся от возбуждения глаза, медленно расстегиваю брюки.

Она смотрит, настолько поглощенная зрелищем, что даже губки, влажные после поцелуя, раскрывает.

И в глазах ее… Что-то странное в глазах. Что-то слишком уж интимное, такое не показывают случайным любовникам.

Морковка смотрит с невероятным желанием, перемешанным с чем-то тяжелым, болезненным, обреченным даже.

Словно она не хотела бы здесь быть, но никак не может по-другому…

Мне надо бы этот момент обдумать, но…

Потом.

Все потом.

В конце концов, куда она денется?

Раздвигаю гладкие бедра рывком, щелкаю ремнем. Разрываю зубами один из реквизированных у Кирюхи презервативов.

Морковка, словно в шоке, распахивает еще шире свои безумные черные глаза. Усмехаюсь…

Что, Морковка, тоже не все помнишь из вечера корпоратива? Кое-что в новинку для тебя?

Не тороплюсь, давая возможность зрителям насладиться спектаклем.

Мне стесняться нечего, а ей любопытно… Вон, как любопытно, даже глазки легкой сладкой мутью заволакивает…

Нереально восприимчивая мне Морковка попалась! Столько кайфа!

И сколько его еще впереди будет!

Рывком дергаю ее за бедра на себя и, неотрывно глядя в широко распахнутые глаза, вхожу. Быстро, до конца, не жалея, потому что тоже не железный, и эта долгая, длиной в месяц, прелюдия порядком подзаебала.

Хочется отомстить за свои нервы, ожидание, постоянное ощущение, что из меня делают дурака.

И хочется уже потрахаться всласть с женщиной, которая определенно тебе по вкусу. И полностью подходит под темперамент.

А Морковка мне подходит!

Даже очень!

Держу за обтянутые тонкой сеткой бедра, чтоб не дергалась и принимаюсь сначала мягко, а затем все агрессивнее, все сильнее насаживать ее на себя, сразу беря нужный мне жесткий темп.

И кайфую от того, что сдерживаться не надо!

Ей все нравится!

Так гнется, так стонет, так смотрит! От одного этого можно кончить! Но пока рано. Пока тянем кайф. Ох, какой же кайф…

Морковка периодически пытается бунтовать, приподнимается на локтях и тянется ко мне, но я жестко пресекаю самоволие, сейчас мне вообще не нужное.

В памяти опять флешбеки нашего прошлого секса. Мы на диване в моем кабинете… Кажется, ей нравится быть сверху…

Потом. Потом поиграешь, Морковка моя, попрыгаешь на мне всласть… Когда я первый голод утолю.

И потому все попытки подняться — нахер!

Сначала — мне!

Наверно, в памяти навсегда отпечатается эта охренительная картина: полуобнаженная нежная женщина, распростертая на темном дереве стола, запрокидывающая бессильно голову, пытаясь оставить за собой хоть чуть-чуть инициативы, и теряющая ее, теряющая себя в происходящем, и от этого еще желанней становящаяся! Любой мужик знает, что самые сладкие женщины — это те, что отдаются полностью. Те, что не оставляют ничего себе.

Морковка отдается полностью.

И я беру все, что она отдает. Тоже полностью. И еще возьму. Все возьму. До самого донышка.

Мой член, скользящий в бешеном уже темпе в ней, задранное вверх, сбившееся на талии платье, подрагивающий от каждого моего движения нежный животик… Не оторвать глаз!

Все же чуть-чуть перевожу взгляд, ловлю мутное горячее выражение в ее черных зрачках…

Ну давай, Морковка… Теряй себя. А я поймаю.

Наклоняюсь ниже, не прекращая диких, жестких движений, рычу сдержанно:

— Имя! Как тебя зовут?

— Ма… Ма… — стонет она, закатывая глаза, подаваясь бедрами и прижимая все сильнее к себе ногами.

— Маша? Марина?

Ну? Говори, Морковка ты бешеная! Я же тебя до полуобморока затрахаю!

— Морковка! А-а! О-о-о… Боже…

Я злюсь, ускоряюсь, наказывая её за это жёсткими резкими толчками, и снова тянусь, желая маску сорвать, но она не дается, увиливает.

— Обещал! — стонет и перехватывает мои руки, вцепляясь в кожу своим хищным алым маникюром.

Ладно… Ладно!

Крепкий стол.

Грубо за чёрные волосы — назад. Потянуть, выгибая Морковку все сильнее. Другой ладонью — резко бретели платья вниз! Грудь голая… Восхитительной красоты троечка, зубами за сосок, не сильно, но чувствительно.

И… Морковку трясет в оргазме.

Она так кончает!

А я снова вспоминаю, что еще заводило меня на корпоративе. Её безумное исступление. И эти охрененные спазмы, что меня внутри нее засасывали и сжимали. И как она тонко, протяжно и завлекающе стонала при этом!

Морковка все же добирается до меня, вцепляется в волосы, а я её выгибаю всю насильно, чтобы любоваться открытым ртом, в который надо бы кончить… Но это следующий этап.

Моя горячая любовница кончает долго, это больше на мультиоргазм даже похоже, то цепенеет, то дрожит, беспомощно стискивая меня за волосы и шею.

И я улетаю следом за ней просто от одной этой горячей до одури картинки.

Кончаю так, что на пару мгновений вырубает из реальности.

Это просто чересчур все, слишком…

Это надо повторить.

Вот только перекурю…

Выхожу из нее, пытаясь отдышаться, прийти в себя. Она неожиданно проявляет активность, скользит чуть в сторону… Да с такой прытью, что не успеваю поймать, все еще плавая в афтешоках оргазма. И кто сказал, что женщины приходят в себя дольше после секса, чем мужики?

— Погоди… — успеваю только прохрипеть, тщетно пытаясь поймать ускользающий, словно змеиный хвост, подол алого платья.

— Двенадцать, — коротко смеется она, и не думая подчиняться!

— Что? — я все еще основательно не в себе, пытаюсь привести в порядок одежду, понимая уже, что сейчас случится.

Ей же только платье опустить, а я чуть не падаю, когда пытаюсь сделать шаг, путаюсь в штанах, упавших на ботинки.

— Стой! — уже резче, громче приказываю я.

И все еще не верю в происходящее. Только что я был на коне, я ее трахал так, что она себя теряла! А сейчас что? Что?

Матерясь, подтягиваю штаны. Еще громче матерясь, снимаю и выбрасываю использованную защиту, про которую напрочь забыл в суматохе.

А Морковки уже нет!

— Блядь, стой немедленно! — кричу я в закрытую дверь на всю пустую комнату.

Но бесполезно.

Морковка ускакивает от меня покруче зайки. Она была в туфлях, видимо, в них и убежала.

Когда я выскакиваю к гардеробу, её уже не видно нигде.

Бегу к ребятам-админам, они понятливо суют в руки мои вещи.

Маску назад не просят, оно и понятно, за такую цену, ещё