что я начал ее на “ты” называть, а она и не заметила.

Продолжаю давить, знаю, что это бессовестно, но так хочется!

— Не ради рекламы, Кристина, не ради каких-то дополнительных… личных… профитов…

При упоминании о личном, Кристина вспыхивает краской, доставляя мне этим невероятное удовольствие.

— Игорь Игоревич! — смущается она.

— От души, Кристина Кирилловна.

— Хорошо, — после паузы, с легким вздохом, соглашается она, — но я должна признаться…

— Я слушаю.

Опускает в смятении пушистые ресницы. Красиво…

— В общем, брат… Он… Постоянно попадает в какие-то истории… Это моя вина, мой педагогический провал… Но мы рано остались без родителей, понимаете… И я все время работала… А он… Он хороший, не думайте, он очень меня любит! Но бесконечно влипает в различные плохие ситуации… И сейчас… Его арестовали полицейские. Опять! Опять! Я не знаю, что делать!

На этих словах голос ее срывается, в глазах блестят слезы.

А я, вместо того, чтоб сочувствовать, жадно рассматриваю ее бледное личико, такое нежное, такое уязвимое. Очень правильно уязвимое, так, что любого нормального мужика торкнет желанием защитить, спрятать от всего мира.

Ловлю себя на этой эмоции с удивлением.

До чего же…

А ведь я погиб. Она делает меня уязвимей и в то же время сильнее…

Прощай, красотка в алом платье, навсегда, ты напишешь мне, шикарная дрянь, конечно, еще напишешь, когда опять зачешется между ног… А я отправлю тебя в далекое пешее эротическое, потому что рядом уже есть мягкая кошечка, нежный цветок в горшке моей фирмы, достойная и правильная…

Сейчас надо только с ее братцем разобраться…

— Я решу все твои проблемы, — тихо, очень убедительно говорю я, утопая в бездонных лесных озёрах её невероятных глаз, и даже на губы не хочется смотреть, мне хватает вот этого — бесконечности в её беззащитном взгляде.

***

— В общем, такая тема! — голос Гребенщикова звучит возбужденно, явно волну поймал парень, — ставим ёлки в наших магазинах, на них вешаем письма детей-сирот. Каждый желающий может выполнить желание одинокого ребёнка, ля-ля-ля три рубля, сами купите подарки, а мы, типа, посредники. Дети должны быть реальными, с именами, фамилиями и названием интерната.

— Это всё понятно, хорошая идея, реализовываем, — командую я Гребенщикову. — Но мало. Маловато будет! Давай, мой креативщик, сделай такую тему, чтобы мы засветились, как благотворители, и нихуя за это денег не отдали. Я знаю, ты можешь.

Гребенщиков замолкает на мгновение, явно генерируя в гениальной башке очередной маркетинговый план.

— Кондитерская же открылась, — выдает он, наконец.

— Да, наша кондитерская открылась, — подтверждаю я, — и чего?

— Я рассчитаю, сколько получится стоимость одного пирожного. Обычно они на следующий день со скидкой идут, а мы можем замутить тему с бесплатной их раздачей бездомным. На камеру, естественно. Пирожные нормальные совершенно, но все равно остается же какое-то количество… И оно выбрасывается. А тут дело доброе сделаем. И профит.

— А СЭС как будем обходить?

— Мы ничего не нарушаем. Все по нормативам!

— Хм-м-м… Сомнительно… Но оформи в предложение, пришли мне, гляну… И смотри, чтобы мы не влетели в копеечку с этими отходами, электричество там, оплата работникам…

— Нормально все будет, Игорь Игоревич, мы же не больные… А тут безотходное производство, нам прибыль при нулевых вложениях. Только мне премия на Новый Год…

— Гребенщиков, напомни, где я тебя подобрал? — с легкой угрозой, потому что слова насчет премии у меня, как у рачительного хозяина, всегда вызывают легкий неконтролируемый выброс агрессии, спрашиваю я.

— А что я сказал?! — тут же идет на попятную Гребенщиков. И правильно, а то напомню, сколько он получает белыми, и сколько еще дополнительно ежемесячно в конверте. Там нехилая сумма выходит, даже по московским меркам! — Ладно, тогда на подарок ребёнку и жене.

— Ты не женат и ребёнка у тебя нет! — Засранец какой нахальный!

— А мама есть.

— Маме обязательно. Работай, но чтобы чисто и красиво всё.

— Сделаем, Игорь Игоревич.

— И чтобы СМИ, телевидение, все дела. Выберем кого-то покрасивее, поставим перед камерами… Кристину Кирилловну, допустим.

Я поднимаю взгляд на Кристину, которая в дальнем углу коридора полицейского отделения, откуда я только что при помощи всемогущего бабла извлек несчастного узника, отчитывает своего здоровенного младшего брата.

Платон, конечно, голову покаянно опустил, но по физиономии наглой видно, что ни о чём не сожалеет.

Тоже засранец…

Подрался в общественном месте, костяшки содрал, двоих придурков на больничную койку отправил… И не стыдится!

Сел бы минимум на пятнадцать суток, если б не мое вмешательство.

— О, да! Видел я нашу Кристину Кирилловну, — сладострастно тянет Гребенщиков, — да, я зайду к ней, обсужу детально…

— Я тебе зайду! — рявкаю я. — Сам ей передам.

— Я понял, Игорь Игоревич, — тут же понятливо сливается Гребенщиков.

Ну, как я и говорил, короля делает свита, с другими людьми я не работаю.

— Чтобы всё в срок, да побыстрее.

— Всё будет сделано отлично. Не беспокойтесь…

Я отключаю звонок и иду к брату с сестрой.

— Благодари, — шипит Кристина, злясь, и так красная от морозца, бьет маленьким кулачком по широченному плечу своего неразумного братца.

— Игорь Игоревич, благодарю, что вытащили, — протягивает он мне руку с разбитыми костяшками.

Я пожимаю крепкую ладонь, рассматривая Платона и улыбаясь.

Так он мне Русика напоминает! Моего университетского приятеля, веселого и безбашенного. Похож прямо до боли в глазах.

— Почему бровь рассечена? — мягко интересуюсь я у пацана, и он удивлённо смотрит на меня красивыми большими глазами, серыми, такими же, как у сестры.

Они вообще с Кристиной очень похожи, сразу видно, что родные.

— Не успел увернуться…

— Три раза! — возмущенно влезает его сестра.

— Крис, ну прекрати, — морщится пацан.

— Значит, сейчас мы Платона куда-то довозим, Кристина Кирилловна, — беру я ситуацию в свои руки, — и у нас работа.

Смотрю на свои швейцарские часы, делая вид, что у нас действительно работа вот прямо немедленно.

Так оно, собственно, и есть, вечером открытие магазина… Но я бы хотел её свозить куда-нибудь в ресторан, поужинать, пообщаться в более интимной обстановке.

— Да! — девушка с готовностью кивает, смотрит на брата. — Платон, я надеюсь, что больше этого не повторится… Игорь Игоревич не будет постоянно тебя выручать… И я не смогу… У меня работа новая, обязанности… Мне поступило прекрасное предложение, я не могу его упускать…

— Только трудовой договор подписывай, — бурчит Платон и, поворачиваясь ко мне, поясняет, — её тут кинули пару раз.

— Замолчи, пожалуйста. Обычно берут человека с двумя профессиями: воспитатель и психолог… — Тут же начинает оправдываться Кристина.

— Разберемся, — улыбаюсь я Платону.

— Ну окей.

— Учишься? Работаешь? — уточняю я ситуацию, исключительно для понимания, чего ждать в будущем от этого парня.

— Учусь-работаю, — хмурится