Могилев, где располагалась Ставка Верховного Главнокомандующего, чтобы срочно сместить откровенно игнорирующего новую власть Духонина. Вместе с Крыленко отправился и отряд матросов, под началом ближайшего друга П.Е. Дыбенко мичмана С.Д. Павлова, бывшего прапорщика 176-го запасного пехотного полка. Именно Дыбенко и переаттестовал вчерашнего прапорщика в мичмана. Основу отряда составили матросы с линкоров «Гангут», «Петропавловск» и «Андрей Первозванный». Комиссаром отряда был послан кронштадтский матрос С.Д. Кудинский. От РСДРП (б) присматривать за матросами отправился недоучившийся студент психоневрологического института, бывший председатель Кронштадтского горкома РСДРП (б) и член исполкома Кронштадтского совета С.Г. Рошаль. Всего матросский отряд насчитывал около трёх тысяч человек. При этом матросы не являлись охраной нового Главковерха, как считают некоторые историки. Они были совершенно самостоятельны. Более того, скорее Н.В. Крыленко был «при матросах», чем они при нем. Как отмечал находившийся тогда в Могилеве журналист А.

Дикгоф-Деренталь: «Матросы обращались с новым «Верховным» запросто – не он ими командовал, а они им». Не случайно участник могилевских событий матрос И.Г. Григорьев в своих воспоминаниях впоследствии так и напишет: «…С нами ехал тов. Крыленко».

О том, как проходила сама поездка уже известный нам матрос И. Григорьев, вспоминал так: «До Витебска ехали без происшествий, и в Витебске сделали чистку населения, вылавливая негодный элемент, делая обыски и обходы. Проделав это в Витебске, мы дальше на остановках забегали в имения, где таковые встречались…, в некоторых местах вылавливали офицеров, бежавших из Петрограда и других городов. И мы их или же доставляли в штаб, или же на месте пускали в расход». Действия матросов произвели жуткое впечатление на обывателей. Разумеется, слухи о зверствах матросов в Гельсингфорсе и Кронштадте до этих мест доходили, но воочию увидеть, что представляют собой матросы революции, жителям внутренней России довелось впервые.

Генерал-лейтенант Н. Н. Духонин – и. о. верховного главнокомандующего русской армией в ноябре – декабре 1917 года

Заявление об эксцессах со стороны матросов, двигающихся на Ставку, сделал Викжель (влиятельный профсоюз железнодорожников) но принять серьезные меры по их остановке не осмелился. В.И. Ленин по поводу этого заявления произнес речь на съезде крестьянских депутатов, в которой разоблачал «непроверенные обвинения» и заявил, что «революционная армия никогда не произведет первого выстрела».

При этом матросы во главе с Павловым, видя, что их не останавливал ни Викжель, ни одна из воинских частей, на которые надеялась Ставка, набирались по дороге уверенности и прибыли в Могилев, уже как хозяева положения. Что касается Крыленко и отчасти Рошаля, то увидев, все возрастающую неуправляемость братвы, они еще в дороге пытались наладить хоть какие-то собственные отношения с генералами. Эти робкие попытки Крыленко и Рошаля решить дело миром, вызывало возмущение матросов, породив у них сомнения в истинной революционности своих руководителей. Вследствие этого матросы окончательно вышли из подчинения. Теперь Крыленко следовало быть особо осторожным, чтобы лишний раз не раздражать матросов и думать уже о собственной безопасности.

Знаменательно, что незадолго до приезда Крыленко, генерал Н.Н. Духонин, дабы не проливать братскую кровь, убрал из Могилева верные ему ударные батальоны. «Я не хочу братоубийственной войны, – заявил он командирам этих батальонов. – Тысячи ваших жизней будут нужны Родине. Настоящего мира большевики России не дадут. Вы призваны защищать Родину от врага и Учредительное собрание от разгона».

Главковерх Н. В. Крыленко

3 декабря (20 ноября по старому стилю) 1917 года Н.В. Крыленко и матросы прибыли в Могилев. Дата занятия Ставки была выбрана не случайно: именно в этот день в Брест-Литовске должны были начаться сепаратные переговоры о перемирии советской делегации с противником. И они без промедления начались, так как единственное препятствие – генерал-лейтенант Н.Н. Духонин и возглавляемая им Ставка – было устранено.

Из воспоминаний очевидца: «…Около 10 утра, в Могилев вступили матросы. В лохматых шапках, в черных шинелях, с винтовками за плечами, с лицами победителей, – они группами ходили по тротуарам могилевских улиц, останавливались на перекрестках, толпились у домов… В городе разразился тогда настоящий погром».

Вот весьма любопытной документ, демонстрирующий реальную атмосферу в матросском отряде, посланном в Могилев, для наведения революционного порядка (стилистика текста сохранена): «8 декабря сего года в 3 часа ночи на станции Могилев на Днепре матросами Балтийского флота временно прикомандированным к начальнику гарнизона города Могилева был совершен расстрел одного из своих товарищей, Ивана Цветкова. Команды крейсера «Рюрик», по приговору самих товарищей, за поступки и бесчинства, творимые упомянутым матросом за время его командировки…. Обстоятельства же и причины, побудившие балтийских матросов привести столь строгий и суровый приговор – расстрел своего товарища следующие: 8 декабря сего года в 2 часа ночи на перроне станции Могилев появился матрос, впоследствии оказавшийся Иваном Цветковым, команды крейсера «Рюрик», который увидел двух прогуливавшихся на перроне иностранных офицеров (японского и французского), крикнул по адресу их: «Корниловцы, контрреволюционеры!» Но, не успокоившись этим, матрос Цветков, приблизился к офицерам и с револьвером в руке стал грозить, наставив револьвер французскому офицеру в грудь. Но благодаря смелости другого, японского офицера, который подошел и откинул руку матроса Цветкова, таким образом, не мог привести в исполнение своей угрозы. Вырвавшись из рук пьяного и буянившего матроса, иностранные атташе бросились бежать в буфет 1-го класса станции Могилев, откуда, пробравшись через двери заднего хода, добрались до своего автомобиля и уехали. Буйствовавший же матрос Иван Цветков, ворвался в буфет и стал производить полный дебош – бил посуду, бутылки с водой «Нарзан», что называется «громил буфет», и, в оставшихся в буфете людей бросал всевозможные вещи и даже произвел из револьвера, имевшегося при нем, три выстрела, чем, конечно произвел большую панику на окружающих и плохой, по отношению к матросам взгляд. Второй проступок, совершенный Цветковым, был таков: Цветков, напившись пьяным, выбил стекла у штабного вагона и когда один из товарищей сделал ему замечание, то он нанес последнему штыком рану в шею. Третий случай такой: при обыске гостиниц, руководимым начальником гарнизона города Могилева с помощью матросов, один из них, а именно Цветков, позволил себе красть всякие попавшиеся вещи и однажды при обыске украл несколько бутылок вина, которые нечаянно, или с целью им были и разбиты у входа, чем накладывал позорное пятно на балтийских матросов и, в частности, на тех товарищей, которые находились при обыске. Четвертый поступок Цветкова следующий: 6-го декабря с.г. начальником гарнизона было дано приказание матросам отправиться в город Старый Быхов с целью утвердить положение в данном городе и произвести ряд обысков и