Вторая валентинка не на шутку озадачила. Большая и рельефная открытка с живописной картинкой – букет роз в огромной вазе. То ли у автора напрочь отсутствует вкус, то ли, наоборот, это человек с потрясающим чувством юмора. Внутри был огромный знак вопроса, выведенный красной губной помадой.

Может, валентинка от Пиппы?

Сказать по правде, даже не верится: я, человек с собственной программой на сетевом ТВ в дневной прайм-тайм, получил всего одну настоящую «валентинку». Может, все остальные ушли на адрес телекомпании, а те так и не удосужились передать их мне? Ладно, позвоню завтра Максу: попрошу его разузнать, что и как.

Наверное, лучше все-таки не звонить Максу по поводу пропавших открыток, а то могу показаться чересчур тщеславным.

А что, если других открыток не было вовсе?

Надо настроиться на позитив. Надо неустанно повторять себе: самое увлекательное в карьере работника шоу-бизнеса – это то, что ты никогда не знаешь, чего ожидать в следующий момент. Тобой движет оптимизм и надежда, что следующая работа непременно окажется Той Самой. Ничто не может сравниться с предвкушением и трепетом, какие испытываешь, когда звонит телефон, ты хватаешь трубку и твой агент на другом конце провода сообщает потрясающую новость.

– «Саймона» отменили.

Макс выдает новость с налета. А ведь мог бы хоть как-то замаскировать, скажем, ввернуть невзначай в дружескую беседу, сообщить известие как-нибудь помягче, что ли. Так нет же – выдает все как есть.

– «Саймона» отменили.

– Да, но ведь если бы…

– Никаких «если», Саймон, и никаких «бы». Есть такая старая еврейская пословица: «Az di bobe volt gehat beystim volt zi geven mayn zeyde».

– И что она означает?

– «Если бы у моей бабушки были яйца, она была бы моим дедушкой». Постарайся не особенно впадать в уныние по этому поводу.

Постарайся не особенно впадать в уныние.

Да я бы и не подумал впадать ни в какое уныние, если б он сам об этом не заикнулся.

Моя жизнь – черная дыра, моя карьера – бездна.

Кажется, я заболеваю.

Все последние три дня только и делал, что валял дурака. Семьдесят два часа просто-напросто испарились из жизни, и я не могу припомнить ровным счетом ни одного интересного события.

Сегодня утром три часа протаращился в зеркало. И ничего там не увидел, кроме таращившегося на меня в ответ лица безработного телеведущего. Но что еще хуже – это было лицо безработного телеведущего с совершенно жуткими, торчащими из ноздрей волосами. Меня страшно беспокоит скорость, с какой они растут. Читал недавно одну статью: так вот, там пишут, что, если не подстригать волосы в носу, они могут вырасти аж на два фута. От одной лишь мысли об этом меня чуть не стошнило. Надо с этим что-то делать. Хотя, с другой стороны, какой смысл? По большому счету, мне уже все равно.

Зазвонил телефон, и в надежде, что это Макс с новостями о работе, я рванул трубку.

Это была Мими Лоусон.

На мгновение я растерялся, не зная, что сказать, но тут же нашелся, разыграв свой самый лучший индийский акцент: сказал, что ошиблись номером, и повесил трубку. Она перезвонила снова, оставив сообщение на автоответчике. По-моему, Мими пыталась изобразить сексуальность, подпустив в голос хрипотцы и тяжело дыша, но в результате получилось так, будто ее душит астма. Думаю, отныне придется фильтровать телефонные звонки.

Почему Макс до сих пор молчит? Если не позвонит в ближайшее же время, позвоню ему сам. И вовсе я его не боюсь – ерунда какая.

Оказывается, в доме столько всяких мелочей, требующих моего внимания. Холодный кран на кухне протекает с тех самых пор, как я вернулся из Гримсби, но мне все как-то недосуг им заняться.

Винс Зависти оставил сообщение. Что с ним вообще такое, с этим Винсом? Он что, не понимает: пантомима – дело прошлое и пора двигаться дальше? Похоже, до него никак не дойдет, что когда после шоу ты всем обещаешь не пропадать, то на самом деле вовсе не имеешь это в виду.

По звуку было похоже, что звонил он из какого-то бара. Язык у него заплетался, и он словно разговаривал сам с собой. Создавалось такое впечатление, будто Винс понятия не имеет, что говорит с автоответчиком. Да, я всегда питал к нему слабость, но ведь всему есть предел: Винсу давно пора понять, что я – человек шоу-бизнеса, причем жутко занятой. Надо как-нибудь перезвонить ему, отметил я про себя, прекрасно зная, что никогда этого не сделаю.

Собираюсь приступить к составлению «Списка первоочередных дел», причем самой первой записью будет: «позвонить моему агенту».

Завтра же это сделаю.

Целый день провел перед телевизором.

Ну, вообще-то, не совсем целый: проснулся я в половине второго, но, проснувшись, так и пролежал на диване, прыгая с канала на канал. Наверняка это считалось бы вполне приемлемым, развивай я свой интеллект просмотром программ вроде «Дискавери» или «Истории». Но нет, все это время я смотрел всевозможные «телемагазины на диване», а их, как выяснилось, уж очень много. Такое впечатление, будто попадаешь под злые чары. Стоит начать смотреть – и остановиться уже невозможно. Причем чем бездарнее канал, тем больше удовольствия получаешь.

Четыре часа провел за просмотром «Раз, два, три – продано». Это такой телеаукцион, куда зрители звонят, предлагая свою цену на рекламируемый товар. Проблема, естественно, в том, что все выставляемое на продажу – откровенная мура.

Сегодня они продавали домашнюю хлебопекарню, карманный фонарик, мужской перстень-печатку, комплект «анатомических» подушек, набор полотенец кассету «Как улучшить свою память», перезаряжаемую зубную виброщетку и чудо-маринадницу.

Постоянное капанье из крана – все равно что китайская пытка водой. Завтра же утром, как только встану, первым делом все починю.

Проснулся в половине третьего. Причина, почему я поднялся так поздно, заключается в том, что лег я почти под утро, где-то около четырех, а причина последнему – ночной просмотр телеканала «Раз, два, три – продано».

Кажется, это уже зависимость.