— Пойдем. Там есть тихое место, ручей возле реки.

Она позволила ему отвести себя к реке. Магни повернул на восток, что удивило ее, так как это вело их прямо к франкам. Они вошли в лес, и она напряглась, прислушиваясь и наблюдая.

— Прошлой ночью ты сказал, что в лесу до переговоров опасно.

— Прошлой ночью ты ушла одна. Теперь мы вместе. Смотри же.

Звук мягко катящейся воды разносился вокруг них. Магни махнул рукой, как будто преподносил ей подарок.

— Я буду наблюдать за обстановкой.

Ручей был прекрасен: с пологим, поросшим мхом берегом и небольшой чашей у подножия водопада; его вода была темной, голубовато-зеленой.

Все, что она видела во Франкии, было пышным и зеленым. Мягкие округлые холмы поднимались от берегов реки и исчезали в густых лиственных лесах. Земля была густой темнотой, которая поддерживала бурлящую жизнь внутри нее и над ней, и воздух был наполнен ароматами этой жизни.

Вчера Сольвейг сбежала в лес от своего кричащего разума, потому что там она могла побыть одна, не чувствуя себя одинокой. Она могла сидеть на темной земле, зарываться руками в землю и чувствовать себя частью чего-то великого. В лесу, даже здесь, во Франкии, она чувствовала присутствие всех девяти миров и находила в них свое место.

Она начала раздеваться, отложив меч и щит в сторону. Магни повернулся к ней спиной и отошел, чтобы встать на страже возле группы гладких, бледных валунов.

Она улыбнулась про себя. Он видел ее обнаженное тело десятки раз, с тех пор как они были еще младенцами. Конечно, это было давно, но сейчас он, казалось, стеснялся ее.

И все же часть его застенчивости охватила ее, и Сольвейг обнаружила, что тоже поворачивается к Магни спиной.

Раздевшись, она расплела все свои косы, а затем переступила через мягкий, пружинистый мох и опустила ногу в воду. Брызги водопада осыпали ее кожу ледяными поцелуями, так что она не удивилась холоду воды.

Сольвейг нравился холод, от него ее кожа натягивалась и покалывала. Она погрузилась под воду с головой и, оставаясь под поверхностью, расчесывала свои жесткие волосы, очищая их от крови и грязи, пока пальцы не заскользили по мягким чистым локонам.

Ее грудь сдавило от необходимости дышать, а сердце бешено колотилось, но Сольвейг задержалась под поверхностью еще на несколько секунд, подталкивая себя, находя свой предел. Только когда она больше не смогла оставаться под водой, она отыскала русло ручья и опустила ноги, а потом оттолкнулась изо всех сил своими сильными ногами, выпрыгнув из воды с громким вздохом.

Сольвейг смыла с себя больше, чем кровь. Она снова чувствовала себя сильной и чистой, внутри и снаружи.

— Боги, женщина! — Магни присел на корточки у края берега, и когда Сольвейг сморгнула воду с ресниц, то увидела глубокие морщины беспокойства, прорезавшие его лоб. — Я думал, ты…

Он не закончил. Когда Сольвейг поняла, о чем он подумал — что она собиралась утопиться, — она обеими руками плеснула в него водой, окатив его с ног до головы.

— Я бы никогда! Я не трусиха!

Тряхнув золотой гривой, он склонил голову.

— Прости меня.

— Ты меня знаешь. Так было всегда, и никто не знает меня лучше. Ты обижаешь меня. Как ты даже мог подумать, что я совершу такой трусливый поступок?

По правде говоря, прошлой ночью, в одиночестве в лесу, Сольвейг пришла в голову мысль покончить с собой, когда она оказалась в ловушке водоворота зависти, вины и подавленного горя. Эту мысль вызвало не отчаяние, а отвращение к самой себе. Она обесчестила себя и свою сестру, почувствовав зависть к истории ее смерти. Но Сольвейг понимала: она обесчестила бы их еще больше, желая себе смерти.

Эта мысль была мимолетной и теперь исчезла, как и отвращение. Магни помог ей победить и то, и другой. Теперь он будто мог видеть в ней отголосок этой слабости, как видел все другой, и она чувствовала себя обнаженной и смущенной. Она осталась в воде, не позволяя ей спуститься ниже ключиц.

Магни спокойно наблюдал за ней, капли воды заставляли его бороду блестеть в солнечном свете, испещренном тенями деревьев. Она в свою очередь наблюдала за ним, ожидая, когда он заговорит. Ее живот неприятно сжимался, а биение сердца отдавалось в горле.

Протрубил рог — один сигнал, возвещающий об одиноком всаднике. Гонец, без сомнения, принес просьбу о переговорах. Сольвейг сразу же вышла из воды и встала перед Магни, который протянул ей тунику. Но когда она попыталась взять ее, он не позволил.

— Сольвейг…

Внезапно она поняла то созерцательное спокойствие, с которым он наблюдал за ней, и трепетание собственного тела. Большую часть своей жизни они танцевали на грани, думая о том, что когда-нибудь станут парой. Иногда это казалось предрешенным — скрепление долгого союза их родителей и их собственной дружбы. Ее сердце и разум часто тянулись к нему, даже когда они были за сотни миль друг от друга и всегда, когда он был рядом. Магни был частью ее, важной частью.

Но у Сольвейг были амбиции, не ограничивающиеся браком, и она сказала о них Магни. И не один раз.

Она покачала головой.

— Нет, Магни. Я уже говорила тебе.

Скоро ей исполнится двадцать лет. Многие женщины ее возраста, даже Девы-защитницы, были замужем и имели детей — двух, трех или даже четырех. Женщины их народа выходили замуж в том же возрасте, в каком мужчины получали свои браслеты — в возрасте двенадцати лет, правда, чаще в пятнадцать или шестнадцать лет. Люди старше тридцати лет считались зрелыми. Если кто-то доживал до пятидесяти лет — возраст, к которому приблизились ее отец и отец Магни — это считалось удачей. Об этом говорили.

Если женщина проживала двадцать лет и не заводила за это время детей, об этом тоже говорили. Да, к легендарным женщинам было особое отношение, но даже Бренна Око Бога вышла замуж и родила дочь, когда ей еще не было и двадцати двух.

Сольвейг была достаточно взрослой, достаточно одинокой и достаточно обычной, чтобы стать причиной разговоров среди людей в Карлсе.

Она хотела мужчину, детей, теплый дом. Она хотела любви, которая была у ее родителей; прошлой ночью, лежа рядом, пока ее отец и мать горевали вместе, она жаждала почувствовать эту любовь, даже в печали. Но она хотела и еще кое-чего. Только когда она станет воином, достойным звания дочери Грозового Волка и Ока Бога, тогда она задумается о том, чтобы найти мужа.

Если этим мужем станет Магни Леифссон,