– Я не трусиха!

– Еще какая, радость моя, трусиха из трусих. – Николь совсем стало не по себе от его язвительного тона. – Ты бежишь в страхе, удираешь от того, что произошло, боясь признаться, как это было…

Она попыталась вырываться. Его голос зазвучал громче и жестче, а золотистые глаза вонзились в нее, парализовав.

– Ну вот, так-то лучше…

И это неминуемо случится вновь. Казалось, недосказанное повисло в воздухе.

– Николь…

Мартин снова заключил ее в свои объятия.

– Нет! – Она рванулась что было сил, понимая, что еще мгновение, и ей уже не устоять, вывернулась и побежала.

Пятьдесят минут она неслась почти вслепую, не чувствуя под собой ног и не разбирая дороги, но Мдина – местечко очень маленькое, здесь, как в лабиринте, все узкие улочки сходятся в центре, на площади перед собором. Запыхавшись от бега, Николь остановилась, с трудом переводя дыхание, в панике не зная, что делать. Немного отдышавшись, она заметила высокую фигуру с вьющимися волосами в тени боковой улицы и узнала в ней Мартина. Значит, он все время был где-то рядом и следил за каждым ее движением. Сначала у нее возникло жгучее желание подойти к нему и выплеснуть весь ушат своего негодования, но она передумала.

«Пусть тащится, если ему так нравится, – решила она. – Лучший способ показать свое безразличие – не замечать его. В конце концов, она приехала сюда знакомиться с достопримечательностями и красотами Мдины, так зачем же забивать себе голову ненужным хламом?» С чувством преисполненного долга Николь демонстративно повернулась спиной к наблюдающей за ней фигуре в дальнем конце площади и решительно направилась к массивным деревянным дверям собора.

Осмотрев собор, она пошла прогуляться по маленьким магазинчикам с необычайно узкими дверьми и окнами – полюбоваться искусной работой мальтийских кружевниц. В одном из них к ней сзади неслышно подкрался Мартин.

– Скоро все закроется для сиесты. Как насчет того, чтобы поесть где-нибудь, пока не поздно? – негромко, с прежней галантностью, поразившей ее до глубины души, спросил он.

Ничто в его голосе не говорило о недавнем инциденте, словно сначала его ласки, а потом обвинения в трусости существовали только в ее воображении.

– Я не голодна. – Николь решила не сдаваться без боя.

Мартин стоял настолько близко, что она ощутила на себе его теплое дыхание, которое, как перышко, нежно защекотало ей шею и вновь напомнило о былом.

– Мне известно местечко, где пекут самые вкусные в мире шоколадные пироги, – с хрипотцой, интригующе-загадочно проговорил он.

У Николь пересохло в горле. Мысли опять и опять возвращали ее на двенадцать месяцев назад… Они, умиротворенные, предаются радости жизни, нежась на солнце у бассейна, время от времени предаваясь любви, выпуская пары своей страсти. Ничто еще не предвещает беды. А утром она призналась, что ужасно хочет чего-нибудь шоколадного. В тот вечер Мартин вдруг исчез и потом неожиданно ввалился к ней в номер с мальтийскими сладостями, сделанными из шоколада, земляного ореха и меда. И сейчас, услышав его шепот, она почувствовала их вкус во рту.

– Ну, соглашайся же, не пожалеешь.

«Наверно, у демонов в Эдемском саду был такой же подкупающе ласковый голос, – как в тумане, подумала Николь, все еще пытаясь бороться с тем пьянящим воздействием скрытого в его словах смысла. – Да, теперь понятно, почему Ева не устояла».

– Самые вкусные в мире? – обернувшись, полукапризно, полукокетливо переспросила она.

– Самые из самых, – принимая ее игру, весело заверил Мартин. – Если тебе не понравится – с меня фант. А вид из кафе не менее чудесный, чем сладости, – добавил он с улыбкой, излучавшей столько тепла, что растопило бы любое ледяное сердце.

Николь решила, что ей нечего бояться, раз у него появилось желание пофлиртовать.

– Ну что ж, веди!

– Ты прав, вид отсюда изумительный, – воскликнула она, с восторгом озирая открывшийся перед ними пейзаж. – Просто захватывающий! А, вот и наш пирог. – Николь в предвкушении удовольствия жадно оглядела поданный им роскошный, сдобный пирог темного цвета. – Гм, красоты необыкновенной! Еще бы вкус соответствовал его внешнему виду.

– Вот увидишь, он меня не подведет. – Мартин отрезал небольшой кусочек, нацепил его на вилку и протянул ей. – Попробуй.

Его глаза светились такой теплотой и любовью, что Николь снова показалось, будто время отступило, и она вернулась на год назад, когда в целом свете для нее ничего не существовало кроме этого, теперь уже совершенно чужого ей человека. Она замерла, затаив дыхание, боясь спугнуть прекрасное мгновение.

Но появился официант, зазвенел посудой и безжалостно разрушил хрупкий мир грез, словно включил на время остановленную киноленту. В страхе, как бы Мартин не заметил перемены в ее настроении, и не смея посмотреть ему в лицо, Николь уклонилась от предложенного пирога.

– Нет уж, ешь сам. У меня самой, смотри, какой кусок. Хочешь, чтобы я растолстела?

– Ну, и не надо, – непринужденно согласился Мартин. – Знаешь, никогда не забуду, как я девятнадцатилетним юнцом впервые приехал сюда. Увидев эту часть бастиона, я просто был очарован его красотой, и с тех пор мое сердце принадлежит Мальте. У меня тогда появилось неистовое желание бросить все и остаться здесь навсегда. Если бы не отец, так, наверное, бы и случилось.

По голосу Мартина Николь поняла реакцию его родителя.

– Он не одобрил?

Мартин невесело покачал головой.

– Мой папочка решил ударить по моему карману – пригрозил урезать меня в расходах. – Судя по его гону и последовавшей усмешке, Мартина совершенно не напугала угроза отца. Да и подтверждение не заставило себя долго ждать. – Страшнее он ничего не мог придумать, – прибавил молодой человек, немного помолчав.

– Наверное, вы с отцом очень разные.

Мартин усмехнулся.

– Прямая противоположность. Для него главное, чтобы везде и во всем присутствовали размеренность и жесткий порядок. – Он скользнул взглядом по ее лицу, и она заметила искорки-смешинки в его глазах. – Он служил управляющим банком.

Николь улыбнулась ему в ответ, вспомнив свои прошлогодние рассуждения о таком роде деятельности и о людях, с ней связанных.

– Так вот откуда у тебя деловая хватка.

– Да нет, скорее всего знания, а не хватка, – вдруг как-то посерьезнев, возразил Мартин. – Просто точный расчет и без всякого риска.

– А. как же азарт? – вставила Николь. – Наверное, твой отец…

– Отец? Ну что ты, он не способен на такие подвиги. Вот мой дед по материнской линии… – Теплая улыбка тронула его губы, и Николь поняла, что он боготворит деда. – Это был, пожалуй, единственный раз, когда мой отец попал впросак, не сумев заранее распознать своего нового родственника. Моя мать полностью, по всем параметрам подходила ему – красивая, образованная, с отменным воспитанием и прекрасными манерами, но ее отец, его звали Чарлз, оказался воплощением всего того, к чему тот относился с полным отвращением. Чарлз был заядлым игроком, который ко всему прочему еще и с потрясающей легкостью субсидировал проигрывавших. Деньги текли рекой, и, даже когда он выигрывал, они тотчас куда-то исчезали.