Вернулся Яша, грузно опустился на стул. Сообщил:

— Все будет сделано. Когда выйдешь, не спеши по делам. Прокатись по набережной. Туда-сюда, туда-сюда. От моста до моста.

— И долго мне кататься?

— Недолго.

— Сколько?

— Поймешь. Дорогой Асланбек, это было недоразумение. Больше такого не повторится.

Телевизор умолк, а в кафе все еще шло оживленное обсуждение новостей.

— Что мне нравится в нашем народе — это готовность к самопожертвованию, — не удержался от замечания Асланбек. — Чеченец везде чеченец. Где бы он ни жил. Правильно?

— Золотые твои слова. Мы всё готовы отдать для свободы нашей Ичкерии.

— Я про это и говорю. Что будет, когда Чечня обретет независимость? Все чеченцы станут иностранцами. Кроме тех, разумеется, кто примет гражданство России.

— Настоящий чеченец никогда не станет гражданином России! — возмутился Яша.

— Конечно, конечно. Это я и имею в виду, — покивал Асланбек. — Сейчас чеченцу в Москве нужна только регистрация. Будет нужно совсем другое. Виза для въезда в Россию, вид на жительство, разрешение на работу. Не думаю, что русские будут принимать нас с распростертыми объятиями. Как ты считаешь? Или будут?

— Думаю, что не будут…

— Я тоже почему-то думаю, что не будут. Это в том случае, если Чечня получит независимость в результате переговоров. А если в результате нашей победы? Сказать, что будет? Будет вот что. Однажды к твоему кафе подъедут молодые люди в черных рубашках и разнесут его в клочья. А милиция будет стоять в стороне и сдерживать толпу. Чтобы она не помогала людям в черных рубашках. И так будет не только в Москве. Так будет во всей России. Но мы готовы и к этому. Не так ли?

— Мы готовы ко всему, — без особой уверенности в голосе подтвердил Яша. — На все воля Аллаха.

— Поэтому я и говорю: ни один народ в мире не может сравниться с нами, чеченцами. Аллах акбар! — заключил Асланбек и поднялся. — Так я могу сообщить Шамилю, что ты уладил недоразумение? Ах да, мы решили, что это не его дела. Рад был повидать тебя, уважаемый. В другой раз у меня будет больше времени. Тогда я обязательно отведаю кчуч.

«Если этот другой раз будет», — подумал он, садясь в «тойоту».

Его катание по набережной Яузы закончилось на втором кругу. Из темного переулка вылетел джип и подставил крыло синей «вольво». Тут же подлетел еще один джип, пассажиров «вольво» выбросили на асфальт, замелькали руки и ноги. Охранники Яши сразу приступили к делу, не вступая в переговоры. Для Асланбека это было самым важным. Через минуту два тела перелетели через чугунную оградку набережной и тяжело плюхнулись в Яузу. Джипы исчезли. Асланбек выехал на Садовое и через полтора часа был в Шереметьеве-2.

Втайне, не признаваясь в этом даже себе, он мечтал, чтобы билеты на Вену были распроданы на неделю вперед, чтобы произошел сбой в компьютерной системе банка и его кредитную карточку не приняли к оплате, чтобы бдительные российские пограничники заподозрили его в подделке загранпаспорта и задержали для выяснения. Но у неприятностей есть свойство обнаруживаться лишь тогда, когда они мешают. И билеты на Вену были, и кредитная карта в порядке. И даже если бы Асланбек криво переклеил фотографию в своем паспорте или грубо подправил визу, ни один пограничник этого бы не заметил.

— Обратный билет будете брать? — спросила кассирша.

— Нет, — подумав, отказался Асланбек. — Я не знаю, когда закончу дела.

Он вошел в зону таможенного контроля, чувствуя, что катастрофически быстро отдаляется от того безопасного места, с которого начался его путь и куда еще можно вернуться.

Как сладостно, как прекрасно бессилие! Как уютно жить, когда знаешь, что ничего от тебя не зависит, что ничего ты не можешь сделать!

Асланбек мог. И знал это. Хотя предпочел бы не знать. И в душе его еще теплилась слабая надежда, что все обойдется, что все решится само собой, без него, и он снова окажется в положении человека, от которого ничего не зависит.

«Боинг-737» австрийской авиакомпании «Остриен эрлайнз» вылетел по расписанию. Через два с половиной часа, в полночь по местному времени, он сел в венском аэропорту Швехат.

Приезжая в Вену, Асланбек всегда останавливался в отеле «Кайзерпалас» во Флоридсдорфе. Номер с гостиной, кабинетом и спальней стоил там пятьсот шиллингов в сутки — почти четыреста американских долларов. Асланбек не экономил. Как всякий кавказский человек, он любил жить красиво, к тому же «Кайзерпалас» производил нужное впечатление на деловых партнеров. И там всегда были свободные номера. На всякий случай он позвонил в отель из аэропорта. Свободные номера были. Асланбек назвался и попросил зарезервировать для него номер…

— Господин Русланов, давно вы у нас не были, добро пожаловать в Вену, — приветствовал его ночной администратор, подтянутый джентльмен глубоко пенсионного возраста. «Герр Швиммер» — значилось на карточке его красного фирменного сюртука. Вряд ли он помнил Асланбека, скорее всего запросил данные в компьютере. Но это было традицией дорогих венских отелей, где каждого гостя встречали как старого друга. — Я распорядился приготовить для вас номер, в котором вы всегда останавливаетесь. С видом на Старый Дунай. Сколько вы намерены у нас прожить?

— Пока не знаю, — ответил Асланбек, отдавая портье паспорт и кредитную карточку. — Получите за трое суток.

— Вы один?

— Как видите.

— Как жаль, что ваша очаровательная жена не увидит весеннюю Вену, — посочувствовал портье, оформляя счет. — Я надеюсь, она в добром здравии?

— Да, спасибо. Вы в самом деле помните ее?

— Господин Русланов, она из тех, кого трудно забыть. Она очень соответствует своему имени.

Это было уж слишком. Асланбек приезжал в Вену с Рахилью лет пять назад. Ему было приятно, что портье запомнил ее, но и в любезности должна быть мера. Он решительно выложил на стойку зеленую банкноту с портретом американского президента Гранта:

— Герр Швиммер, ставлю пятьдесят долларов, что вы не помните ее имя.

— Что значит не помню? — обиделся портье. — Разумеется, помню. Ее зовут Суламифь.

Асланбек немного помолчал и сказал:

— Вы выиграли.

— Извините, работникам администрации запрещено брать чаевые.

— Какие же это чаевые? — удивился Асланбек. — Это ваш выигрыш в честном пари.

— Спасибо, господин Русланов, вы очень щедры. Спокойной ночи. Желаю приятно провести время в Вене…

Асланбек долго стоял на балконе, глядя на засыпающий респектабельный Флоридсдорф. В черной воде старого русла Дуная покачивались отражения фонарей. На севере огни карабкались по склонам Германскогеля, на западе зарево словно бы приподнимало полог ночного неба — там жили своей бессонной, праздничной жизнью Аугартен, Леопольдштадт и Пратер.