Возле гостиницы Аэрофлота Асланбек съехал на обочину, заглушил двигатель и вновь попытался разобраться в том, что узнал.

Мрачность Мусы объяснялась не только похмельем. Его очень тревожило, не наговорил ли он лишнего минувшей ночью.

И еще. «Мы высоко ценим твою помощь». Какую? То, что он оказывает гостеприимство посланцам из Чечни? Или то, что разрешил пользоваться своим счетом в Вене? Не ахти какие услуги. Вряд ли они тянут на почетное место на трибуне во время парада победы.

Асланбек позвонил по мобильному телефону в офис «Сигмы» и попросил Илью Марковича навести справки о состоянии счета фирмы в венском банке «Кредитанштальт». Потом развернулся, загнал «тойоту» на стоянку у зала прилета и по стеночке, стараясь остаться незамеченным, вошел в здание аэровокзала.

Он почему-то был уверен, что Муса летит в Вену. Но рейс на Вену был только поздно вечером. Между тем Муса стоял возле справочного табло и нетерпеливо посматривал на часы. Объявили регистрацию на Амстердам. Вместе с толпой пассажиров Муса прошел в зону таможенного контроля.

Значит, летит не в Вену. В Амстердам. Что такое Амстердам? Квартал «красных фонарей», легализованная марихуана, самые знаменитые в мире ювелиры, торговля бриллиантами.

Что там делать Мусе?

В офисе «Сигмы» Асланбека нетерпеливо ждал Илья Маркович. Вид у него был очень встревоженный. Но, как всегда, он начал издалека:

— Скажи мне, Асланбек, в чем сходство между женой и главбухом? Не знаешь. А я знаю. Обоих е..т. А в чем разница? Жену можно обманывать, а главбуха нельзя. А почему? Когда ты обманываешь своего бухгалтера, ты обманываешь себя.

— В чем дело, Илья Маркович?

— Почему ты мне ничего не сказал? Я дал бы тебе совет. Я не всегда знаю, что нужно делать. Но я всегда знаю, чего делать не нужно. Я дал бы тебе хороший совет, Асланбек. Я сказал бы тебе: не делай этого, с грязными деньгами связываться нельзя. Это всегда плохо кончается.

— Про какие грязные деньги вы говорите?

— Про те, что поступили на наш счет в Вене. Сорок два миллиона долларов не могут не быть грязными. А если я ошибаюсь, я ничего не понимаю в жизни.

— Сколько?! — ошеломленно переспросил Асланбек.

— Только не говори мне, что ты ничего об этом не знал, — попросил тесть. Потом внимательно посмотрел на Асланбека и с недоумением заметил: — Люди не перестают меня удивлять. Неужели не знал?

— Не знал, — выдавил Асланбек.

Илья Маркович сочувственно покачал головой и сказал:

— Теперь знаешь.

Асланбек понял: все, что ночью наговорил Муса, было правдой.

Амстердам — это не только квартал «красных фонарей» и торговля бриллиантами. Амстердам — это еще и один из мировых центров подпольной торговли оружием.

— Похоже, сынок, кончилась твоя счастливая жизнь, — проговорил тесть. — Что я называю счастливой жизнью? Это когда знаешь, что от тебя ничего не зависит. Поэтому можно ничего не делать и при этом чувствовать себя порядочным человеком. В этом смысле самая счастливая пора моей жизни была в лагере. Ты понимаешь, что я этим хочу сказать?

— Понимаю, да, — кивнул Асланбек, хотя не понимал ничего. Он даже не слышал тестя. Мысли его были заняты совсем другим.

Сорок два миллиона долларов. При цене восемьдесят тысяч долларов за комплекс — это пятьсот двадцать пять новейших «стингеров».

Пятьсот двадцать пять!

Чечня превратится в ад.

Решение нужно было принимать очень быстро. Сорок два миллиона долларов переведены в Вену не для того, чтобы они лежали там и обрастали процентами. Асланбек знал, почему выбран счет его фирмы. Потому что фирма чистая, она никогда не привлекала к себе внимания налоговой полиции и Управления по борьбе с экономическими преступлениями. Информация о появлении на ее счету сорока двух миллионов долларов может дойти до ГУБЭП или ФСБ. Поэтому их без промедления перебросят на счета продавцов «стингеров» или посредников.

Асланбек смутно представлял себе схему этой тайной сделки. Наверняка она была очень сложной, с банками в офшорах, с сетью фирм-однодневок. Как бензин оживляет автомобильный двигатель, так и деньги, которые лежали в банке «Кредитанштальт» на счету фирмы «Сигма», приведут в движение этот зловещий механизм.

Как всякий трезвомыслящий человек, Асланбек понимал безнадежность вооруженного противостояния тупой, как бульдозер, военной машине России. Тупая-то она тупая, но свое дело делала. Перед началом первой чеченской войны под ружьем у Дудаева были две бригады, семь отдельных полков, три отдельных батальона общей численностью свыше шести тысяч человек. За счет резервистов эту армию можно было довести до двадцати тысяч за пять-семь суток. На вооружении были сотни танков, БМП, БТР, артиллерийских орудий и минометов. Во что превратилась эта армия, бронетехника и тяжелая артиллерия, в огромных количествах оставленная русскими в Чечне в 1992 году и питавшая военные амбиции генерала Дудаева? Куда девались «грады» Радуева, которыми он похвалялся еще совсем недавно? О чем он думает сейчас в СИЗО Лефортово? Что осталось от батальонов Басаева и от Исламского полка особого назначения Арби Бараева? Где сейчас сам Бараев? Каково ему в мусульманском раю?

Но Муса был прав. Если боевики получат более совершенные «стингеры», это будет означать перелом в ходе вялотекущей, как шизофрения, войне.

Самым страшным злом для боевиков всегда была российская авиация. Воздушная разведка выявляла передвижения даже небольших отрядов, передавала данные артиллерии, наводила штурмовики и бомбардировщики. Российские вертолеты оперативно доставляли десантников в самые труднодоступные места. Если авиацию федералов удастся хотя бы на время подавить, это раздует костер войны, и многие из тех, кто выжидал, отсиживался, возьмут в руки оружие и открыто примкнут к боевикам.

Да, здесь Муса был прав. Но только в воспаленном мозгу загнанного в угол фанатика могла угнездиться мысль, что Россия с этим смирится. Это будет перелом в войне. Но перелом не к победе, а к финалу, быстрому и кровавому.

Чеченцы устали от войны. Но от нее устали и русские. Сегодня еще оставались надежды, что когда-нибудь все же будет заключено перемирие и начнется очень долгий и мучительный процесс выздоровления. С этими надеждами будет покончено навсегда.

На волне чеченской войны президент Путин пришел к власти. Он не допустит, чтобы неуспехи в Чечне привели к его поражению на следующих выборах. Вся мощь российской военной машины будет обрушена на Чечню при единодушном одобрении стада баранов, которые и есть российский электорат. Никакие протесты мировой общественности не остановят эту машину.

Чечня будет уничтожена.

Чеченцы превратятся в цыган.

Что есть честь, а что бесчестие? Что есть верность родине, а что предательство?