– Итак, молодой человек, вы что-то хотели сообщить органам госбезопасности? – спросил он, не представившись. А еще меня удивило, что он не поинтересовался моим именем. По многочисленным фильмам я знал, что следователь в первую очередь вписывает в протокол данные собеседника. В этом было какое-то несоответствие, но я решил не обращать на него внимания.

– Тут, недалеко, есть большой дворец, – сбивчиво заговорил я. Почему-то из моей головы улетучились слова, которые я готовил всю дорогу. – Так вот там… там…

– Что там? – очень вежливо спросил чекист.

– Там… – Я вдруг с ужасом понял, что не помню, о чем хотел рассказать. Что-то очень важное, но – хоть убей…

Я молчал и безумными глазами смотрел на чекиста.

– Молодой человек, надеюсь, вы понимаете, что здесь не место для шуток, – все так же вежливо сказал он.

– Ладно, хватит! – послышался от дверей знакомый голос.

Я повернулся и увидел неслышно вошедшего в кабинет Радзивилла.

– Хватит с него! – добавил командир и жестом приказал мне следовать за ним.

Я тащился на ватных ногах по длинному коридору, и мне было отчаянно стыдно. Все перепуталось в моей голове. Я даже толком не понимал, что натворил, но чувствовал – что-то нехорошее. Шли мы долго, потом поднялись по покрытой красно-зеленой ковровой дорожкой мраморной лестнице, и я оказался перед своим двадцать седьмым номером.

Уже засыпая, я вспомнил, как в милицейской «Волге» у меня вдруг закружилась голова. Только теперь я понял, что это было симптомом близости Школы.

…Я никогда не видел такого выражения на лице своего командира. На нем застыл ужас.

– Володя, снимай запрос, быстро! – Ужас был показной, предназначенный для тех людей, что стояли рядом с ним, но не были видны на моем мониторе. – Тебя вот-вот вычислят и перехватят!

Значит, уже вычислили, понял я, и времени у меня почти не осталось.

– Командир, я не понял… – промямлил я испуганно. – Что случилось?

На самом деле я все отлично понял. Последовательность слов и интонация, с которой они были произнесены, означали, что командир находится под контролем. Точнее, на него было направлено не меньше трех стволов. С двумя вооруженными людьми, даже хорошо подготовленными, он справился бы если и не играючи, то… Короче, справился бы в любом случае. А вот когда противников больше, возникают определенные сложности, хотя тоже не смертельные. Был еще один вариант: командира взял под контроль кто-то из работников Службы, выше его рангом. Только это было совсем уж похоже на фантастику.

Но ничего, попробуем разобраться. Языку мимики и жестов, акцентов и интонаций командир обучал всех своих курсантов в индивидуальном порядке, и для каждого из нас этот язык оказывался свой, неповторимый и непонятный для других. То есть, с вероятностью в девяносто девять и девять десятых процента, разговор, который мы вели параллельно тому, что слышали окружающие, оставался непонятен для непосвященных. Даже по телефону, не видя друг друга, мы могли вести тайный диалог, делающий бессмысленным любое прослушивание. Правда, это было труднее.

– Не спрашивай, я сам не понимаю. – Радзивилл поморщился, не в силах унять нервный тик – левое веко у него мелко подрагивало. – Сиди на месте и никуда не высовывайся! Через несколько минут тебе на помощь придут наши люди.

На самом же деле нервный тик на лице и панические интонации в голосе командира говорили: «Беги без промедления и действуй по плану «D»!»

Вот это да! Этого я ожидал меньше всего.

– А как быть с Виктором? – спросил я. – Ему тоже что-то угрожает?

– У него есть свой командир. – Радзивилл махнул рукой с особым образом поджатыми пальцами, и это значило – харьковчанин предупрежден и уже выбирается сам. А квартира безнадежно засвечена, и скоро здесь будет жарко.

Я набрал в легкие воздуха, чтобы задать очередной вопрос, но поперхнулся и закашлялся. Командир отлично меня понял и просигналил взглядом: «Не доверяй никому. Я на самом деле ничего не знаю. Случилось что-то невероятное».

Вдруг его лицо застыло, но это продолжалось недолго. Командир болезненно вскрикнул, чуть ли не прокричал глазами: «Беги!» – и монитор погас. Я быстро набрал на клавиатуре пароль из двадцати цифр, нажал «Enter» и швырнул ноутбук на диван. Через четыре секунды вся его электронная начинка разогрелась до температуры в полтысячи градусов и потекла струйками расплавленного металла. От жара немедленно занялись вонючим пламенем синтетическая обивка и поролоновая начинка дивана. Пожар должен был хотя бы на несколько мгновений задержать погоню, чьи шаги я уже слышал около подъезда.

Не теряя времени, я бросился на кухню и в отчаянном прыжке нанес сильный удар кулаком по лепной розетке на потолке. Слева от газовой плиты раздался едва слышный щелчок. Я нажал на стену в этом месте. Лопнули обои, и часть кирпичной стены раскрылась, как дверь. Наступив на узкий порожек, я закрыл за собой проход и, не мешкая, прыгнул в темный провал под ногами. Приземлился я, как и ожидал, на что-то мягкое, сразу отскочил в сторону и дернул рычаг, который рассмотрел в тусклом свете, проникавшем сюда через какое-то окошко. Раздался грохот – это с высоты четвертого этажа рухнула груда обломков кирпича, завалившая щель и лишившая преследователей возможности идти за мной по пятам. Подозреваю, что эта груда была заложена еще при строительстве дома.

От щели, через которую я спрыгнул вниз, отходил узкий лаз, отвратительно вонявший кошачьей мочой. Согнувшись в три погибели и стараясь дышать как можно реже, я прошел по нему сорок шагов и уперся в тупик. Это меня не остановило. Нажав на четвертый кирпич слева в седьмом ряду, я привел в действие механизм запора, и эта стена тоже оказалась дверью. За ней открылся подвал с проложенными по стене трубами. Но это был подвал не того дома, из которого я только что сбежал, а соседнего. Следуя поворотам узкого коридора, свет в который пробивался через маленькие окошки, в большинстве своем забитые фанерой, я отсчитал тридцать семь шагов. С одной стороны тянулись трубы, с другой – ряд дверей, за которыми размещались кладовки жильцов.

Прямо передо мной оказалась обитая жестью дверь с намалеванной на ней половой краской цифрой восемь, что должно было означать принадлежность к восьмой квартире. Дверь была заперта на огромный висячий замок, но это меня не смутило. Я повернул головку ржавого болта, которым петля крепилась к стене, потянул на себя дверь, и она беззвучно открылась. Я вошел в захламленный чулан, зажег свет посредством доворачивания лампочки в патроне и закрыл за собой дверь. Болт стал на место, и я застопорил его лежащим рядом гвоздем. Теперь я был уверен, что в подвал никто не проникнет, не имея ключа или лома.

Сдвинув хлам в сторону, я добрался до стены, нашел нужный кирпич, открыл очередную дверь и оказался в тоннеле непонятного назначения со сводчатыми стенами из красного кирпича. Так, передвигаясь по подземным ходам и подвалам, через два часа я оказался километрах в полутора от покинутого мной дома с подожженной конспиративной квартирой. Остановившись в нужном месте, я прикрыл глаза, мысленно привязываясь к карте лежащего надо мной района. И одновременно уловил впереди едва слышный шорох. Я открыл глаза, никого не увидел, но услышал чье-то затаенное дыхание. По моему изменившемуся поведению спрятавшийся человек понял, что обнаружен, и тихо спросил: