– Далеко заглядываешь, Михаил Тихонович.

– Приятно, что ты запомнила мое отчество.

– Не обольщайся, на автомате произошло. Я ведь каждый день знакомлюсь или общаюсь с клиентами, вот у меня и выработалась отличная память на имена.

Киваю, хитро улыбаясь.

– Ну конечно.

– Конечно, – повторяет за мной Уля и пытается встать, но я еще крепче прижимаю ее к себе. – Мне надо встать, пусти.

– Если не ошибаюсь, у нас еще… – поворачиваю голову и смотрю на часы на стене, – сорок минут моего законного времени.

– Тридцать. Десять минут тебе на то, чтобы одеться.

– Как проведем их? – спрашиваю и играю бровями, но, вопреки моим ожиданиям, Белочка энергично качает головой.

– Нет, Миша. Мне еще нужны силы на клиентов.

Я с тяжелым вздохом кладу голову на кушетку.

– Скучная ты, Белка.

– Перестань меня так называть. – Она вроде бы и ругает меня, но как-то не очень уверенно.

– Давай…

– Что?

– Сделаем что-нибудь, что делают нормальные пары.

– Мы не пара.

– А зря. Могли бы ею стать.

– Если бы да кабы, то во рту росли б грибы…

– И был бы это не рот, а целый огород, – заканчиваю я за нее. – Но я ж тебя не прошу строить теории, а делаю вполне конкретное предложение…

– На которое я отвечаю отказом. – Теперь уже она заканчивает предложение за меня.

– Есть объективная причина?

– Что ты называешь объективной?

– Наличие мужа, парня, детей, нетрадиционная ориентация…

– М-м-м, нет. Могла бы соврать, но не буду. Тебе должно быть достаточно моего нежелания.

– А что делать с желанием собираешься?

– С каким?

– С таким, – перекривляю ее тон. – Ты меня хочешь, так зачем упираешься?

– Ну, хотела – получила. Что еще надо? На несколько дней мой голод утолен.

– То есть, я должен вернуться через несколько дней и подкормить твоего внутреннего зверя? – Уля молчит, и я продолжаю: – Что тогда делать с моим зверем?

– Подкормишь через несколько дней вместе с моим.

– Это обещание?

– Гипотеза, но никаких гарантий, что она будет доказана.

– Тогда свидание?

– Никаких свиданий, я же сказала.

– Ты сказала, что через несколько дней будем кормить наш зоопарк.

– Так, ты меня вообще слышишь? – Ульяна снова пытается подняться, но опять безуспешно. – Да пусти ты меня, грубиян.

– Грубияном бы я был, если бы взял тебя еще раз против твоей воли, но посмотри, как смиренно я лежу и позволяю тебе даже немного поразглагольствовать на тему наших бесперспективных отношений.

– О, теперь даже ты понимаешь, что они бесперспективные?

– Не-а.

– Ты утомляешь.

– Не меньше, чем ты. Хочешь, расскажу, как все будет дальше?

– Ну валяй. – Белочка наконец сдается и кладет голову мне на грудь, пальцами выводя узоры по моему боку, заставляя стадо мурашек носиться за ее прикосновениями.

Прикрываю глаза, кайфуя от момента. Сносит меня эта девочка, и ни черта я с собой поделать не могу. Прислушиваюсь к этому ощущению и понимаю, что ничего бы не менял. Голова приятно кружится от этого противостояния. Хочу ее себе. Манящую и дикую. Но я уже уверен в том, что она моя, осталось дело за малым – убедить ее, что так будет лучше для нас обоих.

– Итак, некоторое время ты будешь сопротивляться, но я задушу тебя своими ухаживаниями. Ты попытаешься скрываться, но я выведаю о тебе все. Где живешь, с кем – если не одна, – кто твои друзья и даже какой цвет одежды предпочитаешь.

– О, черт, ты точно маньячишка, – бубнит она, но не испуганно, а просто печально констатируя факт.

– Маньячишка? – смеюсь я.

– Ага, Мишка-маньячишка, (спасибо, Оля, за прозвище;) – отвечает Уля, вызывая у меня новый взрыв смеха.

– Ну пусть будет маньячишка, – соглашаюсь я. – На чем я остановился? Ах, да. В общем, я узнаю о тебе все. Эта информация поможет мне более успешно преследовать тебя и протаптывать дорогу к твоему сердцу. Я мог бы пойти длинным путем и пытаться завоевать тебя. Цветы, конфеты, сопли, все дела.

– Сопли? – со смешком спрашивает она.

– Мгм, с сахаром. Но мы пропустим эту часть, потому что у меня есть нехорошее предчувствие, что за то время, пока я буду обивать порог твоего дома, сжимая в руке букет твоих любимых цветов, кто-то более ушлый очень быстро возьмет тебя в оборот. Или сомнения, которые ты по какой-то причине испытываешь, все же будут сильнее моего обаяния, и ты тупо пошлешь меня.

– Могу это сделать прямо сейчас.

– Не можешь. У нас еще двадцать шесть минут сеанса. В общем, я буду добиваться твоего расположения жестко и быстро. Ты моргнуть не успеешь, как мы уже будем женаты.

– Господи, ты больной.

– Зови меня просто Мишей, – с улыбкой отзываюсь я. – Мне нравится, как звучит мое имя из твоих уст.

– У меня такое ощущение, что я снимаюсь в программе «Скрытая камера».

– Тогда тебе стоит свести ноги, а еще лучше прикрыться. Вдруг мама посмотрит этот выпуск.

Она щипает меня за бок, и я дергаюсь, а потом смеюсь.

– Ай! Я боюсь щекотки.

Уля складывает свои ладони на моей груди, а потом упирается в них подбородком. Смотрит на меня, подозрительно прищурившись.

– Ревнивец, значит?

– Мавр просто, – я отвечаю в шутливой форме, но совершенно не лгу. Я реально ревнив до абсурда. Я вижу, как меняется ее взгляд на хитрый и качаю головой. – Не смей меня провоцировать, Ульяна. Тебе не понравятся последствия.

– Я должна бояться?

– Остерегаться.

– У-у-у, ты же понимаешь, что своими словами просто вынуждаешь меня испробовать этот способ воздействия?

– Разве что на мою нервную систему, но она у меня крепкая, так что упражняйся сколько влезет.

– Слушай, а кем ты работаешь?

– Специалист по безопасности.

– Охранник в смысле?

– Пусть будет охранник. – Я решаю не спорить, потому что бесполезно. Она будет верить в то, что хочет.

– В супермаркете?

– Не совсем.

– О, таинственный специалист по безопасности? ФСБ-шник, что ли?

– Не угадала.

– Ну давай, колись, мне теперь интересно.

Я улыбаюсь.

– Отвечу на этот вопрос при нашей следующей встрече, а теперь давай, девочка, быстро целуй меня и спрыгивай, потому что наше время подходит к концу.