Настолько искренне, что прямо горы для нее захотелось свернуть. Никакого сравнения с Митрофановой, которая если и благодарит, то снисходительно, будто он дрессированная собачка.

Как бы только намекнуть Изабель, чтобы при Надьке, когда они все вместе на сделке встретятся, лишнего не болтала?..

…Впрочем, мулатка, едва подбежала к его столику, сама завела речь о том же:

— Дима, вы только подруге вашей не признавайтесь, что мы с вами виделись, а то она на меня сердиться будет! Я, честно, соблазнять вас не собираюсь, я исключительно по делу!

— Жаль, — усмехнулся журналист.

— Вы все шутите, — неуверенно улыбнулась в ответ девушка. Сделала глубокий вдох и растерянно пробормотала: — Даже не знаю, с чего начать. Давайте, наверное, сразу покажу… — Она открыла сумочку, но тут же ее захлопнула, досадливо помотав головой: — Нет, так вы ничего не поймете. Закажите мне, пожалуйста, кофе. Двойной эспрессо и обязательно холодную воду. Голова кругом идет. В общем, чтобы вы сразу знали. Я — дурочка.

— Кто вам сказал такую глупость? — ухмыльнулся Полуянов.

— Ой, да ладно. Я еще в школе поняла, что, когда Бог мозги раздавал, мне дать пожадничал. Но я умняшку из себя никогда и не строила. И прекрасно понимаю, что в нашем бизнесе я так, типа визитной карточки. А Юлька — и мозг, и руки, и все остальное.

— Бр-р… — помотал головой журналист. — Давайте еще раз. Кто такая Юлька?

— Ну, Базанова! Коммерческий директор в моем салоне. Мы с ней, когда дело затевали, сразу договорились: я даю деньги и, когда переговоры с мужиками, пыль в глаза пускаю, а она делает все остальное. Я в дела никогда и не лезла. Оно мне надо? Но только здесь идея — стопроцентно выигрышная. Баба Лера — она ведь абсолютный уникум, столько всего знает и в нашу концепцию вписывается идеально.

Официант принес кофе. Изабель отхлебнула, пробормотала:

— Слишком горький. Ладно, сойдет, не берите в голову. Короче, бабе Лере — восемьдесят семь лет, и она без проблем садится на поперечный шпагат. Что вы улыбаетесь? Это реально совсем непросто, даже в шестнадцать! Я ее знаю очень давно, поэтому, когда мы салон только открыли, сразу ей позвонила. Но баба Лера вечно отвечала, что занята. Она до сих пор и гимнасток художественных консультирует, и физкультуру в университете преподает. Но я тоже упорная! Дожала ее. Баба Лера согласилась, что будет у нас в салонах стрейчинг вести. Представляете, как здорово? А то клиентки вечно стонут, когда им инструктора хоть минимальную нагрузку пытаются дать. Мол, легко вам, молодым, задания давать, а мы — старенькие, мы не можем! А тут — инструктор бабушка, восемьдесят семь лет, прекрасно выглядит, изумительно гнется! Я уверена, что на ее занятиях был бы полный аншлаг. Но Юлька… — Изабель осеклась. Отколола от сахарного кубика крошечный кусочек, бросила его в чашку с кофе, принялась яростно размешивать. Потом сердито пробормотала: — Юлька, короче, мою идею не оценила. Хотя я с бабой Лерой уже и зарплату обсудила. Представляете, как неудобно? Я с Юлькой и так и сяк, а она уперлась, как ослица: инструктор должен быть обязательно молодым, и точка! Вы, Дима, сами как считаете?

— Я бы лучше занимался с молодой. С вами, например, — честно признался журналист. — Из эстетических хотя бы соображений.

— Ничего вы не понимаете! — Изабель сердито шлепнула кулачком по столу. — Я и Юльке сказала, что она просто дура! Ой, извините. Я вас в виду не имела. Хотя вы абсолютно не правы. Баба Лера очень нужна нашему салону. Вот я и сказала Юльке, что тоже являюсь совладельцем и имею право на собственное мнение. Баба Лера будет вести у нас стрейчинг, и точка.

— Но чем, прекрасные дамы, в вашем споре могу быть полезен я? — удивленно произнес Полуянов.

— Ха, прекрасные! Видели бы вы эту Юльку, она страшнее войны! — хихикнула Изабель. Но тут же помрачнела: — Но только без нее я как без рук. А мы расплевались конкретно. Юлька сказала: или баба Лера, или она вообще уходит. Но как я ее могу отпустить? Сама точно не справлюсь, а деньги уже вложены! В общем, взяла тайм-аут. И бабе Лере пока не звонила. А вчера утром, — девушка судорожно сглотнула, — я у себя в почтовом ящике вот это нашла. — Она дрожащими руками полезла в сумочку и протянула Диме небрежно распечатанный конверт. В графе «адресат», машинально отметил он, только имя, отпечатано на принтере: Изабель. А внутри — фотография. Похоже, изображена на ней была та самая баба Лера. Стройная, неплохо сохранившаяся. Но по всем статьям — старуха. Морщинистые руки, пигментные пятна на опрометчиво обнаженной шее. Позирует, сидя в кресле. Одна нога закинута на другую, глаза полуприкрыты.

— И что? — Полуянов перевел взгляд на Изабель.

— Вы ничего не замечаете?

Дима снова посмотрел на фотографию и принялся рассуждать вслух:

— Ну… поза немного неестественная. Лицо слишком бледное. Человек пожилой, обычное дело.

— Да она мертвая! — заорала Изабель на все кафе.

— Что?!

— Неужели не понятно? Да баба Лера в жизни не облокотится на спинку, всегда пряменькая, стройная, просто загляденье! Сгусток энергии, собранна, как пружинка, яркая, подвижная, глаза горят. Я, короче, тут же помчалась к ней. А квартира опечатана. Я к соседям. Те мне и рассказали, что к бабе Лере дочка приехала неделю назад, вечером. Звонит — мать не отзывается. Открыла тогда дверь своим ключом и обнаружила ее. Мертвую. — Изабель всхлипнула.

Полуянов уже внимательнее взглянул на снимок. Волосы старой женщины в идеальном порядке, нога закинута на ногу, рука упирается о подлокотник — все как-то очень постановочно. Вряд ли можно умереть в столь вычурной позе.

— А отчего она умерла? — нетерпеливо спросил он.

— Да не в том дело! — раздраженно ответила Изабель. — От инфаркта, что ли, или от инсульта, какая разница в ее возрасте? Вы что, не поняли еще? Умерла баба Лера в своей постели, во сне! Дальше — все как положено. Вызвали похоронного агента, ее увезли в морг. Сделали вскрытие. И похоронили — два дня назад. Я ничего и не знала, мне не сообщили. Я ведь бабе Лере никто, не родственница, не друг, даже поработать вместе не успели. А сегодня вот я эту фотографию получила. Теперь схожу с ума, голову ломаю, могла это Юлька сделать? Ну, чтобы просто поиздеваться надо мной?

— Изабель, вы серьезно? Зачем ей над вами издеваться, да еще таким образом?!

— Не знаю, зачем! Но кому еще нужен был весь этот ужас? Дима, если вы мне не поможете, я просто не знаю, что делать! Вы ведь такой известный журналист! Узнайте, кто это натворил! У кого только рука поднялась!

Полуянов молча вернул фотографию в конверт. Ему не слишком хотелось ввязываться в эту историю. Искать психов и писать о них — дело неблагодарное. Если Надька узнает о новой теме, обязательно взовьется.

Но разве мог он просто отвернуться от умоляющих глаз красавицы по имени Изабель?

«Ладно, — опрометчиво решил Дима. — Я потихоньку. Надюха ни о чем и не узнает».