Карие глаза с янтарными прожилками блеснули, их взгляд обвел Шимейн с головы до ног, выдавая мысли колониста.

— Какая жалость!

— Что вы имеете в виду, сэр? — в замешательстве спросила Шимейн. — Вы сожалеете о потере моих сапожек или о том, что я одета?

Улыбка на его лице вспыхнула и тут же угасла.

— О потере сапожек, разумеется.

Внезапно Шимейн задумалась о том, что за человек купил ее. Может, под внешним мрачным стоицизмом и неприступной сдержанностью скрывается натура повесы, человека с сомнительной репутацией? Неужели Гейдж Торнтон строит насчет нее такие же планы, как и капитан Фитч? Или же он только что проявил чувство юмора? Казалось, он прекрасно знает, чего хочет добиться в жизни, проявляя при этом редкую целеустремленность и пренебрежение к мнению окружающих. Ведь он не обратил ни малейшего внимания на сплетников, зашушукавшихся сразу же после того, как боцман объявил причину прибытия Гейджа на судно. Его ничуть не встревожили пристальные взгляды — по-видимому, этот человек уже давно привык к тому, что о нем непрестанно судачат в округе.

Гейдж мимолетным движением коснулся кончиками пальцев рукава Шимейн, оторванного от лифа.

— Если только лохмотья не вошли в моду, я не согласен с вами: вы, можно сказать, почти совсем раздеты.

С мучительным стыдом сознавая, как плачевно она выглядит, Шимейн подтянула материю, прикрывая голое плечо.

— Мистер Торнтон, вам в служанки досталась нищенка.

Карие глаза, словно согретые изнутри, вновь устремили на нее взгляд, проникающий в душу.

— Если вспомнить, где я нашел ее, Шимейн, меня можно считать счастливцем: мне досталась завидная добыча.

На лице Шимейн отразились смущение и недоверие.

— Неужели вы не жалеете о том, что так дорого заплатили за меня, мистер Торнтон?

Гейдж беспечно махнул рукой.

— Сегодня я пришел сюда с единственной целью, и я не из тех, кто оплакивает собственные поступки, если только они не оказываются безнадежно глупыми. — Он приподнял бровь и, в свою очередь, спросил: — А что думаете вы, Шимейн О'Хирн? Считаете, я зря потратил деньги?

— Искренне надеюсь, что нет, сэр, — негромко и неуверенно отозвалась она. — Но все зависит от того, чего вы от меня хотите. Я не хвасталась, уверяя, что со временем сумею научить вашего сына писать, считать или читать, но мне досадно думать, что вы могли бы приобрести более умелую хозяйку, няню или кухарку, купив Энни или кого-нибудь еще.

Наконец Гейдж заметил стайку зевак и состроил хмурую гримасу — все они вдруг заторопились подняться по трапу на корабль. Гейдж вновь повернулся к Шимейн:

— Вы откровенно сознались в своих недостатках, Шимейн, иначе я бы вас не купил. Следовательно, я не в состоянии утверждать, будто меня ввели в заблуждение. Не бойтесь, я не отдам вас обратно.

С плеч Шимейн точно гора свалилась.

— Как отрадно узнать об этом, сэр!

Гейдж небрежным жестом указал на ее амазонку, заметив, как несколько матросов пожирают девушку взглядами.

— Само собой, с одеждой придется что-нибудь придумать. Мне не по душе взгляды, которые вы привлекаете, к тому же я не хочу, чтобы вам было стыдно из-за моей скупости.

Шимейн вновь попыталась разгадать непроницаемо-хмурую маску на бронзовом от загара лице Гейджа, однако тот оставался для нее загадкой. Шимейн неуверенно предложила:

— Если вы предпочитаете, чтобы нас не видели вместе, мистер Торнтон, я могу следовать за вами на расстоянии нескольких шагов…

Гейдж решительно отмел ее предложение:

— Я заплатил за вас сорок фунтов не для того, чтобы вас тут же утащили за моей спиной. Вы впервые в этих местах, иначе бы знали, что здесь слишком мало женщин, особенно тех, которых можно назвать миловидными. Зато охотников и бродяг в округе хватает, и у порядочных девушек есть немало причин для беспокойства. Любой из этих мужчин готов на все, лишь бы увезти с собой женщину. Вы могли бы стать выгодной добычей для них, особенно в долгие зимние месяцы.

— Я хотела только избавить вас от неловкости, сэр, — сухо объяснила Шимейн.

— Знаю, Шимейн, но вы ошибаетесь. Даже в этих обносках вы прелестны — таких девушек в этом городишке еще не видывали.

Шимейн не купилась на комплимент.

— Своей лестью вы способны вскружить голову любой простой девушке, мистер Торнтон. Будь я такой, растаяла бы от признательности. Но я прекрасно понимаю, как жалко сейчас выгляжу.

Выслушав ее гордый отказ от похвалы, Гейдж с легким раздражением вздохнул:

— Со временем, Шимейн, вы узнаете, что я сказал сущую правду. Терпеть не могу лжи.

— А вы, сэр, — незамедлительно отозвалась Шимейн, — со временем узнаете, что я — не простая девушка.

Гейдж заметил румянец на щеках у своей новой служанки, ее горделивую позу и настороженность в ожидании новых упреков. Слегка склонившись к ней, глядя прямо в ее широко раскрытые глаза, он еле слышно произнес:

— Поверьте, Шимейн, я уже об этом знаю.

Его неожиданное признание совершенно обезоружило Шимейн и вызвало массу вопросов. Внезапно ее покинула уверенность в том, что этот колонист отдал за нее свои сбережения только ради маленького сына. Даже напрямик заявив, что он оценил ее женственные формы, особенно грудь — вероятно, единственное, что не пострадало после многонедельного голода, — этот человек, вероятно, не смог бы испугать ее сильнее.

Шимейн решила, что лучше заранее сообщить о своих недостатках, если она желает сохранить хорошие отношения с этим человеком или даже заслужить его одобрение. Если она невольно рассердила его, нельзя поручиться, что он оставит ее у себя, а не перепродаст любому незнакомцу, готовому заплатить. Ради собственного спокойствия следует выказывать послушание. Если колонист вынашивает коварные планы, когда-нибудь тайное станет явным, но судить о человеке по первому впечатлению неблагоразумно и несправедливо.

— Прежде мне не доводилось бывать в услужении, мистер Торнтон, и опыта у меня маловато, — осторожно произнесла Шимейн. — Несомненно, вы уже поняли, что временами я бываю слишком прямолинейной, даже дерзкой.

Он смотрел ей в лицо, не отрываясь.

— Я бы предпочел, чтобы вы всегда говорили то, что думаете, Шимейн, а не робели в моем присутствии.

Озадаченная его ответом, Шимейн продолжала:

— У меня немало недостатков, сэр, и один из них — мой вспыльчивый нрав. Боюсь, я слишком похожа на своего отца.

— Уверен, вам еще представится случай узнать мой характер, Шимейн, — в свою очередь предостерег Гейдж, — и вы сочтете меня чудовищем. Но вам нечего бояться. Я не стану бить вас.

— Я счастлива слышать это, сэр.

— Тогда идем. — Он взял ее за руку и поглядел на хмуро нависшие над головами тучи. — Мы промокнем до нитки, если не поспешим домой.