В открытую дверь я вижу его в кресле беседующим по телефону. Моя надежда проскользнуть, не обратив на себя внимания, умирает в муках. Раевский, заметив меня, знаками просит сделать ему кофе.

Господи, как мне в глаза ему смотреть? Даже перед Олегом после моего фиаско не так неловко. Но брат Раевского производит впечатление человека, любящего посмеяться, да и он не мой босс. А вот Князь… За эти дни единственный раз мне показалось, что в нем есть что-то человеческое, это когда он стоял у меня в прихожей.

И вроде бы надо радоваться, что Раевский не возвращается к теме незапертой подсобки и делает вид, что ничего не было, однако… Он же не ушел, он же смотрел!

К тому же, среди возвращенных им документов на моем столе именно своего личного дела я не нахожу. Еще один повод для волнений.

Пока жду, когда кофе-машина закончит шуршать и булькать, мой взгляд падает на Маринкину книженцию. Она живо воскрешает воспоминания: «Стоит рассматривать как рекламный проект. Пожалуй, я готов уделить ему время».

Что он имеет в виду? Он же не связывается с секретаршами… Я уже что? Начинаю выдавать желаемое за действительное? Со злостью швыряю книжку в верхний ящик стола, сервирую поднос и направляюсь к Князю.

Чуть больше трех недель осталось до выхода Катьки. Будет чудо, если я доживу.

Видимо, я так накручиваю себя и ухожу в свои мысли, что, стремительно минуя распахнутую дверь кабинета, не замечаю двигающегося мне навстречу Раевского. Поднос, который я держу, врезается в грудь Князя, и чашка звякнув опрокидывается набок.

Если что-то может пойти не так, оно обязательно так и сделает. А это утро просто обязано было закончиться катастрофой.

Кофе чудом не попадает на кипенно белую рубашку Раевского, зато вся жидкость, повинуясь инерции, выливается на меня.

В ужасе я смотрю, как расползается коричневое пятно на моей кремовой блузе. Чувствую, как сквозь скромный вырез мне в ложбинку затекает кофе. Он горячий и оставляет на коже розовый след.

Как в замедленной съемке вижу, что Раевский достает носовой платок и начинает промокать капли на моих ключицах. Я отмираю:

— Простите, простите, — лепечу. — Я вас не обожгла?

Я все еще держу поднос и не могу перехватить его руку. Делаю несколько шагов в сторону, чтобы оценить ущерб, и чтобы прекратить то, что очень напоминает поглаживание.

Костюм Раевского не пострадал. Все так же безупречен.

— Со мной все в порядке, Елизавета Валерьевна. Чего о вас не скажешь, — Князь спокоен, может, даже не уволит. — Вам есть во что переодеться? В таком виде присутствовать на техническом совете не стоит.

— Да-да, конечно, — я судорожно соображаю. Действительно, у меня же есть сменная одежда. Какое облегчение! — Я сейчас. Успею до начала.

И осторожно как по минному полю покидаю его кабинет, чтобы не расплескать окончательно то, что вылилось на поднос. Раевский на всякий случай придерживает и так открытую дверь.

Господи, да что ж за неделя такая! Еще только вторник, а я отличилась на всех фронтах. Раевский, наверно, думает, что я не только с приветом, но еще и криворукая.

Я кидаюсь в подсобку, ставлю поднос, с которого капает, в раковину и поворачиваюсь к зеркалу.

Блуза, скорее всего, испорчена бесповоротно. На юбку попало всего несколько капель, это можно спасти.

Начинаю расстегивать пуговички, но, вспомнив вчерашние слова Раевского, сначала дергаю дверь, а потом и вовсе закрываюсь на замок.

Снимаю блузу и юбку и понимаю, что бюстгальтер тоже промок. Придется снять и его. Ладно, грудь у меня маленькая, авось, незаметно будет.

Надо срочно переодеться, до техсовета осталось всего минут двадцать.

Новую юбку, купленную вместе с Маринкой, я притаранила на работу еще вчера, но после всего, что произошло, мне было не до переодеваний, и с работы я ускакала в своей рабочей шкурке. Кофточка ждала своего часа еще с пятницы. Так что не пропаду.

Я переодеваюсь, кручусь перед зеркалом. Юбка выглядит вполне пристойно, главное не садиться нога на ногу. С верхом дела обстоят тоже не плохо. Если не наклоняться, то ничего лишнего в вырезе не видно.

И вроде я должна испытывать облегчение, но меня начинает колотить какой-то непонятный мандраж. Словно я перед свиданием наряжаюсь. Проверяю, не выбились ли волосы из прически. Не стерлась ли помада. Не видно ли кружево чулка в разрезе. Как сделать, чтобы было видно…

Я прохожусь по зоне декольте на всякий случай влажной салфеткой. Но мне все равно мерещится, что я пахну кофе. То есть совсем немного пахну Раевским.

Представляю его невозмутимое лицо. А если бы он вытирал капли не платком, а рукой? Оставался бы он так же спокоен?

Вот брат его, я уверена, своего бы не упустил.

Тут же вспоминаются сочные комментарии Олега.

Удивительно, но его осадил Князь, а Сергей, который планировал свидание, смолчал.

Понятно, что статус у них разный, но ведь он не может не понимать, что он падает в моих глазах. Между Сергеем и Олегом я выбрала бы второго. Хотя и не могу ответить на его интерес. Но не думаю, что такие как он будут заставлять. На братьев Раевских и так вешаются гроздьями. Поэтому, Лизок, не вздумай всерьез мечтать о Князе. Он хорош как персонаж для эротических фантазий и только.

Успокоив себя таким образом, я возвращаюсь в приемную. Краем глаза замечаю синий халат нашей ворчливой уборщицы, которая исчезает в коридоре. О, Раевский знает еще одну кнопку на селекторе. Логично. Самые нужные люди. Секретарь и техничка. Подхватываю распечатанные материалы для техсовета и робко захожу в кабинет.

Раевский сидит за своим столом. Подхожу ближе и перекладываю материалы рядом с ним.

— Все готово, Егор Кириллович…

Он поворачивает голову на мой голос.

Я чувствую его горячее дыхание на своей коже. Видимо, я подошла слишком близко.

Раевский какое-то время неотрывно смотрит мне в солнечное сплетение, я начинаю волноваться, что удалила не все следы происшествия, и опускаю глаза вниз. Что такого он там увидел?

Ой.

Глава 10… а делаешь другое

В кабинете как всегда холодно, и мои предательские соски реагируют на это естественным образом. Но мало того, что они выделяются из-под плотной ткани, — еще и вырез находится у Раевского перед самым носом.

Я запоздало понимаю, что, когда наклонилась, продемонстрировала ему все содержимое своего декольте.

Хочу отступить, но тут Раевский поднимает лицо и, парализуя меня, ловит мой взгляд.

Его зрачки