— О чем вы хотели со мной поговорить? — подтолкнул его Кисин. — Будете оправдываться?

Тонко чувствуя ситуацию и настроение собеседника, он не хотел упускать инициативу из своих рук. И сейчас ему было выгодно оставаться обиженной стороной.

— Конечно нет! — отмахнулся Чернов. — Прекращайте этот цирк! Я ни в чем перед вами не виноват! Думаю, разумнее обсудить наши планы. В том числе самые ближайшие. Надеюсь, вы помните, что с завтрашнего утра мы с Балабановым собирались начать у вас ремонт.

— Забудьте об этом!

— Хотите отложить на пару дней? Пока следователи не закончат свою работу?

— Да, мы отложим ремонт. Но не на время, а навсегда! Я разрываю наш договор!

— Это невозможно! — невольно воскликнул Чернов, чуть не вскакивая с места. — Или выплачивайте неустойку! Она оговорена в нашем соглашении!

Денек подбрасывал ему все новые и новые сюрпризы. Можно даже сказать, что неприятные последствия ограбления посыпались на его голову гораздо раньше, чем он ожидал. Да еще в таком неожиданном варианте.

— Уши от мертвого осла, а не неустойку! — с озорной тактичностью произнес Кисин. — Мы оговаривали не только ее, но и возможность форс-мажора. Он как раз и наступил. Так что собирайте манатки и проваливайте!

— Выбирайте выражения!

— Именно проваливайте! Выметайтесь! Я не хочу видеть ни вас, ни вашего дружка, ни его назойливых рабочих, успевших за пару дней провонять весь мой дом дешевыми сигаретами. Да, — словно только что вспомнив что-то, сказал Михаил Михайлович, — естественно, вы должны вернуть мне аванс. Иначе я затаскаю вас по судам.

— Какой, к дьяволу, форс-мажор?! — заорал Чернов. — Это не форс, а фарс! И непонятно, зачем вы его разыгрываете! Я не имею никакого отношения к ограблению и не должен за него отвечать! Если вы думаете, что имеете дело с простачком, то глубоко ошибаетесь!

Кисин долго, с неподражаемым сарказмом и в то же время почти с искренним сочувствием смотрел на него. Было даже удивительно, как могли совсем недавно эти же самые маленькие глазки выражать простецкое восхищение, наивный восторг, умиление.

— Вы помните, что написано в договоре? — наконец спросил он.

— Прекрасно помню!

— Не уверен… Там написано, что две бронзовые статуэтки работы Эдгара Дега должны лечь в основу оформления моего дома, — он не врал, это действительно было так. — Вокруг них должен быть сформирован весь интерьер. Однако статуэтки украдены, а значит, мои требования вы заведомо не выполните. Мои юристы с легкостью докажут это.

Ненавидеть человека и сомневаться в его словах, как говорят в Одессе, — две большие разницы. Федор понимал это даже в том состоянии, в котором он сейчас находился. У Кисина, конечно, найдется немало ретивых законников, способных дезавуировать их договор. А значит, двести тысяч долларов придется все-таки вернуть, тем более что реконструкция дома еще не начиналась. Ну а то, что Федор дни и ночи корпел над дизайнерским проектом — никого не интересует. Отдельную оплату этих работ он в договоре не предусмотрел. Да и как можно было предугадать такой поворот событий?!

— У меня тоже есть квалифицированные юристы, которые докажут все, что угодно! — довольно жалко попытался сохранить лицо Чернов.

Честно говоря, в его практике никогда не было случая, требовавшего сложного судебного разбирательства. Да и единственный юрист, которого он лично знал, приходился ему двоюродным братом и жил в Мурманске.

— Ах-ах-ах! — с шутливым испугом закудахтал Михаил Михайлович.

— Но я все же пару дней повременю к ним обращаться. Уверен, вы очень скоро отойдете от шока, вызванного пропажей танцовщиц, и измените свое мнение.

— Не из-ме-ню! — совсем уж весело парировал Кисин. — И прошу больше не отнимать у меня время. Выметайтесь! А если вы сами не заберете свои инструменты и материалы, то я просто вышвырну их за ворота!

Федор понял, что продолжение этой дискуссии лишь еще больше унизит его. Если уж ты попал в дурацкую ситуацию, то лучше ее не затягивать. Поэтому он просто поднялся и вышел из комнаты.

Когда Чернов сел в свой потрепанный «Порше» и выехал со двора, его буквально колотило от злости.

Перед глазами расплывались зеленые круги, руки не могли найти нужную передачу, ноги не попадали на педали и даже машина двигалась какими-то рывками.

На трассе, обгоняя кого-то, он едва не зацепил крылом отбойник, а потом чудом не влетел сзади под тяжелый тягач. Пришлось буквально ударить по тормозам, заклинив колеса. Его богатое воображение тут же нарисовало ужасную картину: месиво из металла, кожи и тряпок, из которого вытекает машинное масло и кровь.

Понимая, что необходимо хоть немного успокоиться, он остановился на обочине, тем более что ему все равно надо было сделать два телефонных звонка. Разговоры предстояли серьезные, и лучше было не отвлекаться на вождение.

Достав мобильный телефон, Чернов первым делом позвонил Балабанову. Тот был на даче, и по его голосу чувствовалось, что он хорошо выпил. Едва узнав, кто звонит, Виктор категорично потребовал, чтобы Федор приехал к нему. У него был праздник, и он хотел организовать его для всех остальных.

— У меня здесь полно гостей, море выпивки, и я только-только начал разжигать мангал! — с энтузиазмом заявил он. — Ты еще вполне поспеешь!

— Виктор, подожди, — перебил его Чернов. — Есть не очень хорошие новости.

— Ну да, и ты специально выбрал воскресенье, чтобы вывалить на меня всякие гадости!

— Я бы подождал до понедельника, но боюсь, что тебе все равно сообщат их другие люди.

— Кто?

— Милиция…

— Ах вот как?!

Федор вкратце, не вдаваясь в детали, рассказал о вчерашнем ограблении дома Кисина, а также о своей неприятной беседе с майором Павленко, не забыв, естественно, упомянуть, каким образом преступники разрезали металлические прутья в хранилище с танцовщицами.

— Следователь, естественно, расспрашивал и о тебе. Мне пришлось дать твой телефон, — сказал Чернов в заключение этой истории. — Ты не обижаешься?

— Конечно нет. Какие тут секреты… Не бери, дружище, в голову!

— Так что в самое ближайшее время гостей у тебя может прибавиться. Правда, незваных.

— Выпивки и закуски у меня хватит, — по инерции продолжал балагурить Виктор, однако чувствовалось, что ситуация начинает давить и на него. Помолчав немного, он спросил: — Послушай, я правильно понимаю, мой сварочный аппарат стал основным инструментом совершения преступления?

— Да.

— Забавно… Будь я на месте следователя, я бы тоже стал нас подозревать.

— Согласен. Кстати, он спрашивал, есть ли у меня алиби на субботний вечер.

— А оно у тебя есть?

— Я был с Риткой. Мы ходили в ресторан, — решил не нагружать товарища Федор. — А у тебя с этим все в порядке?