В группе студентов оказалась и Рита. Уже во время первой лекции она перебралась поближе к Чернову и стала изводить его вопросами. А когда он завершил свой краткий курс, подошла к нему в коридоре.

— У вас еще какие-то вопросы? — спросил он.

— Нет.

— Тогда что вы хотите?

— Выйти за вас замуж! — храбро бросила она.

Федор отнес это заявление к обычному сумасбродству студенток, способных в свои двадцать с небольшим лет влюбляться не то что в преподавателей, но даже в телеграфные столбы. Он шутя ответил девушке, что если это желание сохранится у нее до окончания института, то тогда подумает.

Вопрос, казалось бы, был исчерпан, и Чернов вскоре забыл этот смешной случай, но через три месяца Рита заявилась в его бюро и показала диплом.

— Если вы честный человек, то должны выполнить свое обещание, — сказала она.

— У меня дел выше головы! — рассердился Федор. — Мне некогда потакать женским капризам! Тем более я хорошо знаю, чего они стоят!

— Не хотите на мне жениться, так возьмите на работу. Я очень способная, трудолюбивая и помогу разгрести ваши дела, — тут же нашлась девушка.

Такой поворот рассмешил Чернова. А так как ему давно нужен был помощник или помощница, он, после еще двух визитов Риты, принял ее к себе. Однако эта история как раз и определила их отношения на будущее: с одной стороны — строгий учитель, с другой — несносная, заслуживающая порицания ученица. Хотя позднее он благодарил Бога, что все так получилось.

Теперь же, по пути к своему коллеге, Федор в который раз размышлял, почему продолжает ее изводить. То ли потому, что Рита его чем-то не устраивала, то ли он действительно боится крутых перемен в личной жизни? И, в конце концов, в голове у него мелькнуло, что опасается он ни первого и ни второго, а, скорее, третьего: ему было страшно, что эта девчонка, не успевшая познать жизнь, влюбится в кого-нибудь еще и бросит его. И уже сейчас готовил на этот случай защиту. Он не верил, что все может быть так же хорошо и дальше. А тем более в нынешней ситуации.

Офис Балабанова находился далеко от центра. Впрочем, офисом это помещение можно быдо назвать с большой натяжкой — три полуподвальные комнатки, совмещенные с находившимся здесь же складом стройматериалов и инструментов. Но, по большому счету, ничего другого Виктору и не надо было, так как большую часть времени он мотался по объектам, где работали его строительные бригады. В своем кабинете с окном на уровне тротуара и засыхающей от табачного дыма геранью на подоконнике он появлялся лишь утром, чтобы провести планерку, подписать финансовые документы. Именно поэтому Чернов отправился к нему как можно раньше.

Балабанов действительно был у себя. Развалившись в потертом кресле с тряпичной обивкой, давно потерявшей первоначальный цвет, он беседовал со своим бухгалтером — толстой теткой с ярко накрашенными губами. Но увидев Федора, Виктор тут же отослал ее и широким, радушным жестом пригласил гостя садиться.

— Чай, кофе? — поинтересовался он.

Чернов сморщил нос:

— Не думаю, что в подвале могут угостить чем-то приличным. А всякую гадость я не пью.

Хозяин кабинета совсем не обиделся. Взаимные подколки и розыгрыши — это был их обычный стиль общения. Простовато похихикав, подрагивая всем своим массивным, добродушным телом, он спросил:

— Ты, конечно, приехал узнать, был ли у меня следователь? Угадал?

— Почти… А он у тебя был?

— Вчера вечером. Сидел в этом же самом кресле, где находишься сейчас ты. Очень хитрый мужик с голосом дьякона. В милиции он явно зарывает свой талант.

— О чем он тебя спрашивал? — вернул Федор коллегу к главной теме.

— О чем? Да о том же, что и тебя: зачем я завез сварочный аппарат в этот дом, нельзя ли было без него обойтись? Или, может, я кому-нибудь рассказывал, где мы начинаем ремонт и какие ценности там хранятся? Кстати, — тут Виктор неловко потупился, — следователь интересовался: давно ли я тебя знаю? И еще, не включил ли ты в перечень работ что-то необычное?

— Сукин сын! Нашел-таки главного преступника!

— Не бери в голову, — попытался успокоить его Балабанов. — Это просто его работа. Он обязан задавать неприятные вопросы. Тем более у тебя есть алиби. Так?

— Естественно, — спрятал глаза Чернов. Он взял лежавшую на столе пачку сигарет, закурил. — Ну а сам-то ты что думаешь по поводу ограбления?

— Ума не приложу! Если грабители шли конкретно за танцовщицами, то почему не принесли свой инструмент, а использовали то, что попалось под руку?! Ну а если они влезли в дом без наводки, с какой стати начали ломать стену кладовки, а не попытались открыть ее дверь?! Ведь случайные люди не должны были знать, что к ней подведена сигнализация. Объявления там никто не вывешивал.

— Логично…

Они помолчали, мысленно еще раз пытаясь найти разгадку этому ребусу.

— Ты, кажется, хотел со мной еще о чем-то поговорить? — поинтересовался Виктор.

Федор тщательно загасил едва раскуренную сигарету. Однако тяни не тяни, а объясняться все равно надо было. Он не мог водить за нос коллегу.

— Кисин передумал делать ремонт, — сказал он.

Елаза Балабанова округлились. Они выразили и недоумение и возмущение одновременно.

— Что значит передумал?! — спросил он. — Ты ведь заключил с ним договор! Или я чего-то не знаю?

— Ну заключил! Заключил! — с досадой подтвердил Чернов. Все тыкали его в этот договор носом, как щенка в наделанную им лужу. — Но там оказалось несколько лазеек, на которые при подписании контракта я не обратил внимания. Теперь Кисин пытается ими воспользоваться.

— Неплохо! А кто компенсирует мои потери?! Я ведь уже купил кое-какие материалы. Да и ты, наверное, успел вложиться? Разве не так?

— Пустяки… Если, конечно, не считать, что я сделал дизайнерский проект. Ну а тебе я все компенсирую. В ближайшее время. Я как раз приехал сказать об этом… Не хотелось по телефону…

Несмотря на то, что тема разговора вроде бы была исчерпана, Федор не двинулся с места. Он барабанил пальцами по столу, качал ногой.

— Что-нибудь еще? — удивленно поднял брови Балабанов.

— Да так… Послушай, ты не мог бы одолжить мне энную сумму?

— Хе-хе-хе! — заколыхался Виктор. — Ты мне компенсируешь потери, только прежде я должен тебя субсидировать! Неплохо! Хе-хе-хе! А сколько тебе надо?

— Ну… Тысяч двести… Долларов.

Голова Балабанова, словно от испуга, ушла в плечи, челюсть отвисла.

— Сколько?! — переспросил он. — Да у меня нет столько свободных денег.

— А сто тысяч?

— И ста тысяч нет. Ты что, попал в какую-то передрягу? Это как-то связано с пропажей танцовщиц?

— Нет-нет… Ну хорошо, — с притворным энтузиазмом хлопнул Федор ладонями по коленям, — мне надо бежать. Созвонимся…