– А если все-таки осечка выйдет?

– Так в нашем деле без риска не бывает. Буров все тщательно подготовит. Нам надо только дождаться сигнала. С этого момента больше не пей. В любой момент можешь понадобиться. А я пойду, проветрюсь. Дай пятнадцать копеек. Позвоню оперу и объявлю, что мы готовы.

После ухода брата, Борис крепко задумался. Его беспокоило, что именно он два года назад проговорился о совершенной вместе с братом краже. Он смутно вспомнил, как на следующий день пил вместе с Лопухом, и его приятелем, знакомым по зоне, которого тот впервые привел в их компанию. Еще с ними была дочка дворничихи – Нинка из подвала. Тогда Борька сильно захмелел, и не понятно по какому поводу подрался с приятелем Лопуха. Когда тот усомнился в фарте Бориса и назвал его мелким форточником, обиделся и предъявил золотой браслет как часть добычи. Давние отрывочные воспоминания привели Бориса к однозначному выводу:

«Это тот парень в кепке, дружбан Лопуха, меня с братом сдал. Взял, сволочь, на понт. Заставил болтнуть лишнее. Теперь его для отместки не разыщешь. Убили Лопуха в драке возле пивной. Ладно, пусть живет где-то, сучонок. Но если где-то судьба сведет на узкой дорожке, то спрошу по всей строгости».

Предательство со стороны знакомой с детства Нинке он даже не рассматривал.

Едва Гурин появился с утра в отделении милиции, как ему сообщили об указании начальства всем сотрудникам прибыть на место убийства семьи зубного врача. По пути к известному адресу Гурин едва скрывал раздражение:

«Любит начальство показуху. А лишние люди только следы убийц в квартире затопчут. По этому громкому преступлению придется побегать. Пять человек загублено. Надо признать, что глава семьи постоянно рисковал, скупая золото для зубных протезов. Этот врач боялся больше оперов из ОБХСС, чем уголовников. И не угадал!»

Тщательно переступая через трупы в квартире врача, Гурин заглянул в кабинет, где на столе стояли многочисленные колбы и металлические формы для отливки заготовок. Вспомнив о проданном через Нинку трофейном перстне, сыщик подумал: «Где-то здесь, эскулап переплавил фашистскую свастику в золотой слиток, и теперь кто-то таскает во рту сделанные из него коронки».

В этот момент сыщик не знал, что зубной техник сохранил оригинальный, сделанный явно по индивидуальному заказу перстень и спрятал его в потайном ящике старинного секретера. И вывезенный из поверженной Германии трофей, вместе с другими ценностями и деньгами, стал добычей грабителей.

Весть об убийстве и ограблении зубного врача скоро облетело население всего района. О жертвах, с которыми мало общались, говорили не много. В основном обсуждали, какое великое богатство досталось уркам. Нинка узнала подробности от Гурина, приказавшего незамедлительно сообщать о любых подозрительных фактах, имеющих отношение к кровавому налету. Но в первые два дня она передавала ему лишь пустые слухи о мести конкурентов и ликвидации своего шпиона американской разведкой. И чем невероятнее было предположение, тем больше в него верили жители района. И никто даже не допускал мысли, что жестокое преступление совершил кто-то из общих знакомых.

А сыщики, из-за отсутствия серьезных зацепок, все более склонялись к версии о совершении массового убийства приезжими гастролерами. А еще через несколько дней, весь отдел уголовного розыска взбудоражило убийство в сквере известного всей округе рецидивиста Земцова, застреленного в упор из немецкого браунинга. Дело сразу взяли на контроль в управлении, поскольку убитый Земцов был тайным агентом сыщика Бурова. Сам Буров сразу стал настаивать на версии, что его осведомитель допустил ошибку, был разоблачен и казнен урками за активную помощь милиции. Но Гурин и другие сыщики больше склонялись к возможности конфликта при дележе добычи после очередного преступления. Не было секретом, что Земцов, поставляя информацию милиции, сам активно совершал преступления, прикрываясь необходимостью завоевания доверия у блатных пацанов.

Весть об убийстве Володьки Земцова взволновала жильцов окрестных домов сильнее гибели далекой от них семьи зубного врача. Володьку знали с детства, и хотя боялись, но он был свой арбатский парень, и люди сочувствовали его гибели. Впрочем, все ждали именно такой кончины блатаря. Новые пересуды вызвало отсутствие на его похоронах брата Борьки. Никто не знал, куда он пропал. Его после убийства Володьки, никто из жильцов не видел. Некоторые чересчур подозрительные бабки, во дворе, даже предупреждали, что Володьку застрелил его родной брат и теперь скрывается.

Нинка слухам не верила, зная, как Борька любил и безоговорочно слушался Володьку. В день похорон она из любопытства пришла к дому братьев Земцовых. Когда из дома вынесли гроб и погрузили в кузов грузовика, Нинка посчитала, что главное зрелище закончилось, и направилась к себе во двор. Едва она завернула за угол, как кто-то ее окликнул из-за трансформаторной будки. Осторожно подойдя, Нинка к своему удивлению увидела Борьку Земцова. Тот взволновано спросил:

– Ну что, братишку увезли?

– Да, только что. Мать ваша очень убивается.

– Это ее материнское дело слезы лить. Слушай, я сейчас на прицеле у легавых и идти домой не могу. Стерегут меня там. Накануне приходили к матери и спрашивали, мог ли я убить брата. Сейчас дежурят в подъезде, и наверняка в квартире засада. Лишних вопросов мне не задавай. Сможешь меня приютить на одну ночь? У тебя в подвале меня искать не станут.

– Раз ко мне обратился, значит, тебя сильно припекло. Близкие мне пацаны тебя сильно не любят.

– Сейчас, Нинок, не время чувствами считаться. Спрячь меня, и я в долгу не останусь.

– Ладно, пойдем. Я перед матерью отчета не держу. Пусть думает, что нового хахаля привела, ей не привыкать.

– Ладно, мне все равно. Только не надо, чтобы нас вместе видели. Ты иди, а я следом к тебе в подвал прошмыгну. Оставь дверь открытой.

Приведя Борьку к себе домой, Нинка решила Гурину об этом не сообщать, пока не выяснит до конца причину страха парня. Увидев гостя, Власиха привычно заворчала, осуждая появление у дочери нового любовника. Но Борька достал из кармана несколько смятых пятирублевок и предложил Нинке сбегать за водкой и закуской. Это сразу настроило Власиху на мирный лад, и она поставила на керосинку кастрюлю для варки картошки. После возвращения Нинки из магазина отмечали знакомство, пока не стемнело. Нинка первая встала из-за стола и накинула на протянутое через всю комнату веревку, старое рваное одеяло, отгородив от матери свой собственный уголок. Пригласив гостя за сооруженную ширму, Нинка небрежно бросила на пол старую, потрепанную молью шубу, выброшенную на помойку кем – то из жильцов и строго указала:

– Ляжешь здесь рядом с моей кроватью. Я сегодня устала. И, чур ко мне не приставать, если не хочешь получить по кумполу железной миской. Тебе тут обещан только ночлег.

– Ладно, мне скандал не с руки, как скажешь. Ты нынче банкуешь.

Нинка, скинув юбку, прямо в кофте, юркнула под шитое из отдельных лоскутов одеяло. Но сразу заснуть не смогла, чутко прислушиваясь к беспокойному дыханию скрывающегося от милиции парня. Внезапно Борька привстал и дрожащим от напряжения голосом попросил: