Владик любит рисовать в своих книгах картинки, а я рисую плохо, но зато у меня на форзаце тетради всегда указана цена, год издания, тираж книги и краткое содержание. Краткое содержание романа «Девять непобедимых», например, такое: «Роман о бандитах, пиратах и других людях». Ещё все мои романы длиннее, чем у Владика. Мой самый короткий роман – «Тайник» – девяносто две страницы, если с оглавлением, а у Владика есть романы и по пятьдесят страниц, и по сорок. Мне очень важно, чтобы роман был длинным и в нескольких частях, потому что тогда мне особенно приятно писать оглавление. Я даже иногда сначала придумываю названия глав, пишу оглавление, а только потом уже основной текст.

Через какое-то время Владик перестаёт писать, потому что «всё равно ничего не издадут». Я сначала говорю ему, что ещё как издадут, а если даже и нет, то наши общие тетради не хуже любой книги, потому что и цена стоит, и тираж, но его ничем не убедишь.

«Белорусские народные сказки» я пишу уже в одиночестве.

У нас на окраине города, там, где разворачивается 3-й трамвай, вдруг открывается толкучка. Там по рублю продают иностранные жвачки, и как только у нас с Владиком появляются деньги, мы едем туда. Но кроме жвачек на толкучке продаётся ещё много всяких вещей, и мне приходит в голову, что если слепить из теста гномиков, покрасить гуашью и покрыть лаком, то их тоже будут с удовольствием покупать. Я делюсь этой идеей с Владиком, и после некоторых уговоров мы приступаем к закупке муки, соли, гуаши и лака для паркета, который должен подойти и для гномиков.

Толкучка работает только по выходным, и в пятницу вечером мы превращаем кухню в производственный цех. Ставим слепленных гномиков на противни, прокаливаем тесто, потом вынимаем, даём гномикам немножко остыть, а после красим и покрываем лаком. Лак пахнет на всю квартиру, но искусство требует жертв!

Чтобы занять место на толкучке, нужно уже в четыре утра быть там. Поэтому, аккуратно сложив гномиков в коробку с тряпками, чтобы ни один не разбился, мы с Владиком невыспавшиеся идём пешком через весь, ещё полутёмный, город, а за нами, метрах в ста, чтобы я не нервничал, идёт бабушка Тоня. Место мы занимаем, и наши соседи по торговле принимают нас вполне доброжелательно, не допуская, видимо, мысли, что мы можем составить им конкуренцию. Действительно, оглядевшись, я начинаю испытывать некоторую неловкость, настолько наш с Владиком прилавок выглядит беднее остальных. Представьте себе: огромная лавка и на ней десять гномиков размером со спичечный коробок, в то время как у других места не хватает для бархата и шёлка и приходится даже что-то держать в руках. А ещё периодически подходит бабушка Тоня и покупает у Владика гномиков, потому что я ей не продаю.

Но потом бабушка Тоня куда-то исчезает, толкучка начинает оправдывать своё название, и я, путём громких восклицаний и приставаний к людям напропалую, всех своих гномиков продаю. И хотя двух последних – не по рублю, как было задумано, а по пятьдесят копеек, всё равно я страшно доволен.

Владик же делает всё, чтобы к его гномикам никто не подошёл. Подперев рукой подбородок, он сидит спиной к покупателям и всем своим видом показывает, что просто пережидает здесь что-то очень страшное. Когда же мне удаётся своими возгласами кого-то заинтересовать, Владик уменьшается в размерах и только что не лезет под лавку. Хотя в общем-то его можно понять – ведь для того чтобы реализовать свой товар, я настойчиво добиваюсь внимания даже тех людей, которые отнекиваются и повторяют, что уж чем-чем, а слониками они точно никогда не увлекались.

– Так не слоники же это, а гномики! – кричу я вдогонку уходящим. – По ценности они не уступают даже нэцке, поскольку изготовлены тоже вручную и в одном экземпляре!!!

Видимо, выдержать это не всем по силам.

Повторить историю с гномиками мы не решаемся, но коммерция продолжается. Я набираю на дороге камней, тщательно мою их, складываю в пакеты и по пятёрке продаю «Грунт для аквариума со дна озера Байкал». Честно говорю, что удалось продать пять пакетов.

Потом мы с Владиком пытаемся разводить рыбок, чтобы продавать мальков, но без конца рожают только гуппи, а их и в зоомагазине «Природа» полно.

Торговля мороженым идёт неплохо, но пока довезёшь ящик из универсама до рыночной площади, половина тает, да и часть того, что не тает, приходится потом дома доедать всей семьёй.

Восемь ящиков хозяйственного мыла разбирают в секунду – ведь мыла нигде нет, но, к сожалению, оказывается, что у деда на складе только восемь ящиков и было.

Тогда Владикина мама уже как опытных продавцов устраивает нас распространять лотерейные билеты Фонда милосердия. Мы идём на улицу Ленина, главную улицу нашего города, и за день продаём где-то треть всех билетов. Замечаем, что никто ничего крупного не выиграл, и решаем, что, если вскрыть оставшиеся билеты, сумма выигрышей получится намного больше положенной нам суммы за торговлю. Вскрываем.

Теперь главное – в срок рассчитаться с Фондом милосердия, а уж потом и за новое дело можно браться…

– Из-за этого сорванца не могу в собственном доме посмотреть концерт мастеров искусств! – бурчит дед, но всё-таки уходит на кухню пить чай, и я наконец переключаю телевизор на вторую программу, где уже минут пятнадцать идёт футбол. «Спартак» – «Динамо» (Киев). Дасаев, Черенков, Родионов, Блохин, Балтача, Михайличенко, а он о каких-то мастерах искусств!

У нас только один телевизор, и поэтому, чтобы смотреть все футболы и хоккеи, которые и так показывают нечасто, я в четыре года вынужден был научиться читать. Приходит газета с программой – берёшь и сам смотришь, когда трансляция. А не умей я читать, так никто б, во избежание протестов, и не сказал, что во время какого-нибудь концерта по другой программе идёт, например, Кубок УЕФА.

А я ведь не просто смотрю. Во-первых, я отмечаю, кто забивает голы, сколько очков у какого бомбардира, а потом, у меня же есть и свой чемпионат, и проходит он прямо в большой комнате, параллельно с тем, что по телевизору. Когда идёт футбол, я гоняю мяч по комнате, комментирую, точно как Озеров или Перетурин; балконная дверь – ворота, а тюль, прикрывающий эту дверь, – сетка ворот. Если по телевизору гол или опасный момент, я делаю остановку, смотрю, а потом начинаю с центра ковра.

– Протасов проходит по левому флангу! Нужно делать навес в штрафную! – Тут я вспоминаю, что игроки «Нефтчи» сегодня очень некорректно играют против футболистов «Днепра», пяткой откатываю мяч назад, хватаю сам себя за майку и падаю насколько возможно правдоподобно. – Несомненный пенальти, дорогие друзья!!! Но арбитр почему-то ограничивается одной лишь жёлтой карточкой…

Тут заходит бабушка Тоня и в который раз говорит, что лучше б мне играть во дворе. Но во дворе я тоже играю и знаю, что это не то. Разве там покомментируешь? Правда, всё равно скоро приходится прекратить домашние чемпионаты, потому что начинается хоккейный сезон и в комнатном матче со сборной Чехословакии Фетисов мощным броском разбивает люстру. Объяснения, что у нашей команды оставалось всего две минуты, чтобы отыграться, на деда не действуют, так что теперь я просто телезритель.