Вот мы с мамой вроде бы и не находимся в сложной жизненной ситуации, но, по представлению Шепиловой, тоже нуждаемся в помощи, потому что постоянно работаем. И она покупает нам на рынке овощи, фрукты и всё, что, как ей кажется, нам необходимо. Деньги, конечно, мы отдаём, но я всё время думаю, что и сам, в общем-то, мог бы сходить на базар за огурцами и помидорами. Однако тётя Аня другого мнения:

– Творческий процесс требует полной отдачи и колоссального напряжения душевных сил!

То есть, по мнению соседки Шепиловой, если я какое-то количество дня трачу на писание рассказов и повестей, то в оставшееся время покупать помидоры мне никак не годится. Я бы с ней поспорил, но это совершенно, как показывает практика, бесполезно. Тётя Аня упряма, как чугун. Ничем не свернёшь. И своего она добивается всегда, невзирая ни на какие препятствия.

Например. Недавно мама предложила тёте Ане забрать у неё шерстяную кофту и ещё какие-то вещи для каких-нибудь не очень богатых знакомых, которым эти вещи могли бы оказаться кстати (всяких разных знакомых у Шепиловой куча, это известно). А тёте Ане эта серая шерстяная кофта самой очень понравилась. Она решила оставить её себе. И вот как-то утром, в воскресенье, примерно в половине девятого, то есть когда мы ещё спим, раздаётся звонок в дверь.

– Танечка, это я! – кричит из-за двери Шепилова.

Моя мама, которую зовут Таня, открывает дверь.

– Я вас не разбудила?! Нет? А то я вот уже на рынок съездила, вот огурчики, помидорчики, мандарины, яблоки, капусточка квашеная! Берите. А кофту вот ту, серую, я себе хочу оставить, можно? Я вам за неё хочу деньги отдать. В обязательном порядке, поскольку вещь шерстяная, несомненно, дорогая и хорошая!

И, не давая вставить ни слова, протягивает тысячу рублей за довольно старую уже кофту, которая маме была абсолютно не нужна, и брать за неё деньги с Шепиловой было бы просто кощунством.

– Какие деньги! – возмущается мама. – Аня! Даже не думайте! Я просто так это всё отдала, это ненужные вещи!

– Но кофта просто прекрасная! – повышая обиженно голос, идёт в наступление тётя Аня. – Возьмите хотя бы пятьсот!

– Нет!

– Триста!

– Нет! – начинает уже теряться от напора моя мама.

– Сотню возьмите, господи!

– Всё, тётя Аня, – вмешиваюсь я. – Идите, пожалуйста, с богом. Спасибо вам большое.

Обречённо идёт к двери. Перед тем как повернуть замок, разворачивается и говорит:

– Это ничего. Я пойду другим путём, – и замысловато кивает головой.

Вечером следующего дня приносит огромную, наверное, литровую банку красной икры, деньги за которую не берёт даже под угрозой, что нашей дружбе может прийти конец. Эта икра стоит, думаю, даже больше тысячи. Тётя Аня своего добивается, и расплату за кофту можно считать состоявшейся…

…К тёте Ане мы ещё обязательно вернёмся, поскольку она самый близкий, если так можно сказать, мой сосед, точнее, соседка, и кроме того, она – главная героиня рассказа. Но я хочу вам представить ещё нескольких героев.

Ярослав с третьего этажа. О, это ярчайший представитель современной дворовой молодёжи. Свою песню «Районы-кварталы» Рома Зверь писал, видимо, именно о таких жителях российских районов и кварталов…

Ярослав – раздолбай. Юноша без определённых занятий, с кучей вредных и даже, я полагаю, очень вредных привычек, всегда весёлый, задиристый и часто перекрашивающий свои то короткие, то длинные волосы в разные цвета радуги. Он член компании таких же юношей и девушек, живущих кто в нашем, а кто в окрестных домах, и собирается эта компания, как правило, около мусоропровода на нашем этаже часов этак в одиннадцать вечера. Причём Ярослав и его друзья, видимо, пользуются в определённых кругах некоторым авторитетом, ведь, на нашу всеобщую беду, к ним в наш подъезд съезжаются вечерами жители самых разных районов Москвы, чтобы хорошо провести время.

Примерно до двух часов ночи в подъезде стоит шум и гам, раздаются крики и смех. Юноши и девушки отдаются течению жизни. Жильцы, в том числе и я, раньше пытались бороться за покой и тишину, но потом прекратили. Во-первых, потому, что это было совершенно бесполезно, а во-вторых, потому, что Ярослав и его друзья не были просто бандюганами, которые орали и били окна. То есть окна, конечно, били, и многострадальное стекло нашего второго этажа вылетало с треском бесчисленное количество раз, но удивительно, что потом Ярослав и его особенно близкий друг Валя Чёрный обязательно стекло вставляли. Больше того, наутро после посиделок Ярослав, бывало, выходил к мусоропроводу с веником и всё тщательно подметал. А недавно и вовсе: после дикого ночного бдения, после скандала с теми, кто ночью выходил унимать разгулявшуюся от радости и отчаяния молодёжь, Ярослав с утра вышел и поставил на подоконник в подъезде не пивную банку или ещё что-нибудь в этом роде, а самый настоящий цветок в горшке! Вот уж воистину «цветок в пыли»!

Цветок был, надо сказать, довольно странный, и где Ярослав такой откопал – неизвестно. Он был какой-то несуразный, то ли мятый, то ли жёваный, посажен в какой-то покусанный горшок, но при этом вполне зелёный и цвёл, несмотря ни на что. Цвёл! Когда же однажды я увидел, что Ярослав цветок ещё и поливает, то и вовсе обалдел. Вот уж действительно, никогда не знаешь, в каких непроходимых дебрях раздолбайства может найти себе приют прекрасное!

Мы с Ярославом только здороваемся, этим наше общение ограничивается. Я ему тогда сказал про цветок, что, видимо, только он может сначала уделать подъезд так, что войти страшно, а потом цветок выставить, но Ярослав с улыбкой крикнул мне многозначительно: «Без палева!» – и был таков. Что эти слова значат, я не понял, хотя, честно признаюсь, какое-то время думал над их подлинным значением…

Случается так, что и в подъезде тихо, и Шепилова ничего не приносит и не предлагает. Тогда может вдруг зазвонить телефон. И в трубке, когда вы её снимете, тревожно и громко, так, будто произошёл как минимум пожар, скажут женским, чуть с хрипотцой, голосом:

– Так! (Пауза.) Так! Так!

Это появляется следующая моя героиня, имя которой вы скоро узнаете.

– Алло, – говорите вы, – кто это?

Никакой реакции, наоборот – следует ответ вопросом на вопрос.

– С кем я говорю?! Кто это?! Куда я попала?!

– А кто вам нужен? – спрашиваю я.

Снова никакой реакции. Уже хочется положить трубку, но в ней спрашивают всё так же взволнованно и на повышенных тонах:

– Это сын Тани?! Сергей?!

– Я, – говорю я.