— Обычно оно так и случается, Илларион Константинович, — сказал Ахмет, — но не всегда.

— А председатель ЖЭСа сегодня принимает? — поинтересовался пенсионер.

Татарин неуверенно пожал плечами и склонил голову набок.

— А кто его знает, Илларион Константинович, он же начальник. Может, и принимает, а может быть, куда-нибудь возьмет и отлучится.

— Понятно, Ахмет, — произнес пенсионер, — спасибо за информацию.

— Не за что, Илларион Константинович, — ответил Ахмет и поинтересовался: — Так ты в ЖЭС?

— Да, нужно заскочить туда и решить некоторые проблемы.

— Удачи тебе!

— Спасибо, Ахмет, — сухо ответил Забродов.

Татарин грустно причмокнул губами и, уткнувшись взглядом в землю, снова стал мести тротуар, а пенсионер направился в конец двора, где находился арочный проход.

Там Забродов неожиданно столкнулся с возбужденным Говорковым, который едва не сбил соседа с ног.

— Петрович, ты куда это летишь сломя голову? — недовольно проворчал полковник.

— Извини, Илларион Константинович, — скороговоркой произнес спартаковский болельщик, — задумался. — И тут же с жаром сообщил: — Ты знаешь, Илларион, там такие дела закрутились с этим покойником…

— И какие же? — не сбавляя хода, сухо произнес Забродов.

— Да разные, Константинович, — семеня мелкими шажками, затараторил Иосиф. — Но главное — непонятно, отчего он ласты склеил: то ли сердце не выдержало, то ли…

— То ли? — усмехнулся Илларион.

— Он художник, — сообщил Говорков, — Варенцов Вениамин Александрович.

Илларион Константинович на мгновение замедлил ход и повернул голову в сторону спартаковца:

— Художник?

— Он самый! — подтвердил новоявленный сыщик. — Крупный и весьма известный в творческих кругах мастер живописи! А живет этот Варенцов где-то здесь…

Забродов, хоть и был вхож в круг художников, все же не был знатоком, а посему фамилия Варенцов ничего ему не сказала. Однако в сознании инструктора спецназа ГРУ мелькнула смутная картинка, и он подумал, что, возможно, видел этого человека на какой-то художественной выставке или вечеринке.

— Жил, Петрович, — поправил пенсионер разговорившегося соседа.

— Точно, товарищ полковник, — признал свою ошибку спартаковец. — Однако все это мелочи! После того как ты ушел, народу собралось в парке тьма! А этот старлей все меня пытает, как да что… Дотошный, сукин сын!

Отставной полковник ГРУ тряхнул головой, понимая, что сейчас начнется пустое излияние Говорковым досужих и бредовых предположений.

— Понятно, — кивнул пенсионер. — Я сейчас спешу, Петрович, а потом, когда вернусь, мы с тобой это обсудим.

— Договорились, Илларион Константинович! Как освободишься, жду тебя!

Забродов тряхнул головой:

— Заметано, Петрович! Как только освобожусь, так сразу и поговорим!

— Понял! Жду! — сбавляя ход, произнес спартаковец и, повысив голос, бросил вдогонку: — Кстати, следователь дал мне свою визитку. Чтобы, если мы с тобой что интересное нароем, сообщили ему.

— Непременно! — заверил соседа пенсионер и уверенной поступью направился вдоль зеленого сквера к домоуправлению.

Говорков растерянно посмотрел ему вслед и недоуменно почесал затылок, соображая, что же пообещал ему полковник ГРУ в отставке: то ли непременно сообщить нечто следователю, то ли непременно встретиться с Говорковым, то ли…

— Твою мать! — сочно сплюнув на асфальт, негромко и незлобиво выругался он. — Вот и пойми этих интеллигентов…

Впрочем, через мгновение Иосиф Петрович уже переключился на разгадку убийства пожилого художника, а в том, что это было убийство, он ни на мгновение не сомневался…

Забродов недовольно покачал головой: возле музея было припарковано шикарных иномарок и персональных автомобилей с мигалками более чем предостаточно. Пенсионер припарковал свой черный бьюик чуть поодаль от здания музея.

— Интересно, что тут за праздник? — окинув взглядом скопление автомобилей возле музея, пробормотал инструктор спецназа Главного разведывательного управления. — Куда это меня заманил Ванька и чего ему так срочно понадобилось от меня?

Забродов направился в музей, однако на входе полковника остановили крепкие ребята.

— Простите, гражданин, — вежливо, но сухо произнес широкоплечий парень, — предъявите свой пригласительный билет.

— Мужики, да я тут к приятелю… — смущенно произнес посетитель.

— Извините, сегодня вход только по пригласительным билетам, — последовал ответ. — А с приятелем вы можете встретиться после двенадцати.

— Ребята, а с каких это пор такие предосторожности при входе на обыкновенную выставку? — поинтересовался Забродов.

Второй охранник, смерив скептическим взглядом Забродова, усмехнулся.

— В том-то и дело, мужик, — сказал он, — что сегодня до двенадцати часов выставка обыкновенная, да посетители на ней не совсем обыкновенные.

— Спасибо за разъяснение, дорогой товарищ, — язвительно поблагодарил инструктор спецназа ГРУ охранника, — приму к сведению.

Он достал из кармана мобильный аппарат и набрал номер телефона человека, который пригласил его на эту тусовку.

— Але… — раздался голос Ивана Павловца. — Кто это?

— Тот, кого ты приглашал к себе в гости на выставку, — усмехнулся Забродов.

— Илларион?!

— Он самый, Ваня, — подтвердил седовласый пенсионер.

— Ты где?

— На входе, — сообщил Забродов.

— Так чего ты там топчешься, — недовольно и даже с некоторыми нотками раздражения в голосе воскликнул Павловец, — давай проходи в зал.

Илларион Константинович в свою очередь недовольно фыркнул и произнес:

— Ваня, мне нужно не твое устное приглашение, а официальный пригласительный билет!

— О, черт! — зло воскликнул реставратор. — Совсем забыл! Извини, Ларик, я сейчас спущусь.

— Ладно.

— Только никуда не уходи! — встревоженно попросил художник.

— Не беспокойся, — успокоил инструктор спецназа ГРУ, — не для того я перся через весь город, чтобы лишь пообщаться с тобой по телефону у входа в музей.

— Извини, Ларик, — пробасил художник, — я уже бегу…

— Ладно… Жду!

Илларион, пообещав собеседнику обождать его, отключил сотовый аппарат и положил его в карман куртки.

— Илларион! — раздался радостный голос Ивана Павловца.

Полковник ГРУ в отставке, услышав свое имя, обернулся и увидел, как его приятель спускается по лестнице, размахивая пригласительным билетом.