Не буду загружать читателя подробностями поиска. Эта эпопея достойна отдельной главы. Скажу только, что в три часа ночи в заснеженном, промерзшем и, кажется, совсем вымершем городе найти две канистры керосина оказалось намного труднее, чем, возможно, целую цистерну спирта. Но уже в полпятого утра через смотровую горловину в трубу торпедного аппарата я вылил дрожащими руками обе канистры этой — на тот момент самой драгоценной для меня — жидкости, подождал пять минут и добавил ещё — для верности — столько же солярки.

Через десять минут открыл заднюю крышку, через пять торпеда уже была на стеллаже, а ещё через пятнадцать её уже катили бойцы по заснеженному пирсу на тележке сдавать на ТТБ.

В пять утра командир выслушал доклад минёра о завершении выгрузки боезапаса, криво ухмыльнулся и сказал:

— Ну вот, видишь… Я же говорил! А ты — «застряла, застряла»! Это где ж видано, чтобы минёр не смог вытащить то, что сам засунул?

Затем налил по полкружки спирта. Выдохнули, одним глотком замахнули, шпротами закусили, и на душе будто бы полегчало. Через тонкий шланг командир нацедил из канистры в бутылку и со словами «На, по пятьдесят грамм своим налей, чтобы не заболели» передал её минёру.

Через час лодка была готова к выходу в море, а ещё через тридцать минут, согласно планам «мудоголовых кропателей», снялась со швартовых и, зарываясь в бурунах, в клубах пены, понеслась по штормовому морю в Конюхи на погрузку ЯБП.

6

Романтика морских будней

Наконец всё позади, закончился дурдом последних недель. Без оркестра и громких речей ранним морозным утром мы тихо-мирно отошли от пирса и встали на внутреннем рейде родной бухты Малый Улисс для дифферентовки.

Дифферентовка — это то же самое, что балансировка или, как её ещё называют, вывеска. Приготовившись к погружению, задраив люки и водонепроницаемые переборки между отсеками, лодка начинает принимать в балластные цистерны забортную воду, постепенно погружаясь до перископной глубины. Механик гоняет из носа в корму тонны воды, принимает её в уравнительную цистерну или откачивает. Это делается для того, чтобы лодка могла без хода, при нулевой плавучести, сама уверенно погружаться на глубину, не заваливаясь, абсолютно ровно, без крена и дифферента.

Данное мероприятие прошло практически без приключений, только после всплытия вновь обнаружилось огромное пятно разлившегося соляра и выяснилось, что отсутствует старшина команды мотористов, молодой мичман. С утра он маялся похмельной болезнью, так как накануне, во время отходной, сильно перебрал. Сердобольный механик положил его за станцию управления ГГЭДа[12] отлёживаться, а когда спохватились, то его там уже не оказалось. Похоже, в последний момент он сумел улизнуть. Разбираться было некогда, но без старшего моториста в море уходить никак нельзя, и мы опять подошли к пирсу. Командир с комбригом тут же кинулись на охоту и, надо сказать, недолго искали беглецу замену. Их жертвой оказался старый мичман Толя Ермолаев, Саныч, как все его называли, добродушный весельчак, моторист с соседней лодки. На свою беду, он сегодня пришёл на службу пораньше и был отловлен ещё на проходной. Комбриг пообещал сообщить Толиной жене, что тот сегодня домой не придёт, и выдал ему из личных запасов дежурную зубную щетку и тюбик пасты.

Саныч вернулся домой через семь месяцев.

Но вот наконец растаяли за кормой бесснежные сопки промозглого Владивостока, и мы, громыхая дизелями и пугая грозным видом корабли всех вероятных и невероятных противников, следуем в надводном положении на юг в благодатный порт Камрань. Мы — это восемьдесят чумазых подводников и наша дизелюха 641 проекта. Кто не знает, что это за чудо, попробую популярно объяснить.

Большая дизельная подводная лодка проекта 641 — так строго и бюрократически-официально квалифицировалась она по нашей терминологии. По американской — игриво и как-то не очень солидно — «Фокстрот». Но даже с таким названием наша красавица была самая многочисленная в составе ВМФ СССР того времени, самая вооруженная (10 торпедных аппаратов, 22 торпеды, 2 из них — с ядерной боевой частью), самая быстроходная и долгоплавающая (автономность по нормам 90 суток, на практике — гораздо дольше). И, что особенно важно в боевой обстановке, в подводном положении она была самая малошумная (чем, как бы ни старались, никогда не смогут похвастаться важные атомоходы, даже самые современные).

Был у неё, правда, один недостаток, для кого-то, возможно, не очень существенный, но для экипажа ощутимый и порой даже весьма: лодка была совершенно не приспособлена для жилья. Ежедневно, ежечасно и ежесекундно на своей шкуре каждому подводнику приходилось ощущать полное, как говорится, отсутствие какого бы то ни было присутствия элементарных бытовых условий. Зимой в отсеках холоднее, чем на улице. В надводном положении при зарядке аккумуляторной батареи, когда дизеля работают на продув, сквозняк, что в аэродинамической трубе, всё живое валит с ног. Летом же, а тем более в тропиках, другая беда — изматывающая жара, так как единственный кондиционер (размером в пол-отсека) в исправном состоянии бывает либо первые полчаса после ремонта, либо зимой. Ну а ужасающая теснота — как визитная карточка подводных лодок этого типа.

Ощущение такое, что, когда лодку проектировали, никто особо не задумывался, где же здесь будут жить люди. Когда построили, дошло, что сама она ходить не будет, людей надо где-то размещать, будь они неладны. Но раскинули мозгами, подумали и… ничего переделывать не стали.

— Подводникам не привыкать, разместятся как-нибудь, — так, наверное, и порешили.

Таким образом, оказалось, что штатных спальных мест хватает только для двух третей личного состава. Очевидно, посчитали, что оставшаяся треть должна постоянно стоять на вахте или спать стоя.

Конечно, в автономке или на боевой службе, когда нет «пассажиров», места хватает всем. И даже последний «карась» — матрос первого года службы — на торпеде, в трюме ли — в конце концов обустроит себе какую-никакую лежанку. На кратковременных же выходах — на стрельбы или отработку задач, когда на борт загружается ещё 8–10 штабистов, которым по законам гостеприимства приходится уступать свои обжитые уголки, несладко приходится всем. Именно в такое время особенно актуальными становятся выражения: «на флоте бабочек не ловят», «в кругу друзей е@лом не щёлкай» и «что такое не везёт и как с ним бороться».

Если же тебе повезло и, сменившись среди ночи с вахты, пройдя по отсекам, переступая через тела, распластавшиеся прямо на проходе, ты обнаружил свободную койку и упал на неё, то не вставай без крайней необходимости, иначе на твоё место тут же завалится другой такой же ночной бродяга,