Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Где наша влюбленная парочка? — поинтересовался я у жены.
— Лёша Свету в театр повёл. — ответила она, накладывая мне сырников, и загадочно улыбнулась.
— Ну, хорошо. А то я пацану соседскому обещал зайти к ним, с дедом познакомиться.
— А, конечно, сходи. Конфет возьми! — Галия тут же начала сворачивать кулёк из газеты. — А мы сегодня на мебельной фабрике были…
— О, прекрасно. Выбрали?
— Выбрали и даже купили. Завтра уже привезут. — радостно сообщила жена. — Только сборщики в субботу будут. Анна Аркадьевна с ними сама договаривалась, в цех с нами ходила.
В субботу, так в субботу. Я хоть дома буду и проконтролирую.
— Денег, главное, хватило? — спросил я.
— Хватило. Я и диван там присмотрела. Надо будет купить, как деньги появятся.
— Конечно, дорогая, всё купим. Но, сначала, холодильник. Весна скоро.
Галия отсыпала мне кулёк конфет, и я пошёл в сорок пятую квартиру в соседний подъезд.
Звонка не было. Постучал. Ничего. Ещё постучал. Вместо нужной мне двери открылась соседняя.
— Что, не открывают? — зыркнула на меня вчерашняя знакомая Шура. — Сильнее стучи, глухой он.
— Кто, Родька?
— Какой Родька? Дед глухой. Родька твой, небось, на улице шляется.
— Ничего я не глухой. — открылась, наконец, нужная мне дверь. — Ну, чего ты напраслину наговариваешь человеку? — он посмотрел мне прямо в глаза. — В сортир уже нельзя зайти…
— Здравствуйте. — улыбнулся я как можно шире. — А я к вам.
Протянул ему кулёк с конфетами, и пока он соображал, что со мной делать, проскользнул в квартиру.
Растерянный дед передал зачем-то кулёк Шуре и рукой показал мне проходить на кухню. Снял сапоги и прошёл в практически пустую кухню. Стол, плита, один табурет и ещё один стол-тумба. Всё видавшее виды. Штор на окнах нет. Дед и Шура прошли за мной в кухню и вопросительно уставились на меня.
— Меня Павел зовут. Я в соседнем подъезде живу. — улыбаясь, чтобы разрядить обстановку, представился я. — С парнишкой вашим подружился. Он хороший…
Шура выразительно хмыкнула при этих словах, села на единственный табурет и на автомате развернула мой кулёк, который так и держала в руках. Дед же шикнул на неё тихонько.
— Все в его возрасте шалят, это нормально. — сказал я, глядя на Шуру, которая взяла из кулька одну конфету и протянула кулёк деду. Ну, повезло, орала она в прошлый раз громко, конечно, но, похоже, чужого ей не надо. А то уже думал, что снова придется за конфетами идти, чтобы пацана угостить.
Деду было не до конфет, он сильно волновался.
— У Родьки ум пытливый и энергии много, его просто в мирное русло направить надо. Я собственно, что пришёл, он мне какие-то ужасы нарассказывал, что у него мамы нет, бабушка умерла, папу за рубеж служить услали… — я вопросительно смотрел на деда. Тот молчал, глядя в окно. — Так это правда?
— Что матери нет и бабушка умерла правда. — ответила за деда Шура.
— А отец?
— И отец за рубежом служит. — кивнула она.
— Сочувствую. — тихо проговорил я, глядя на деда. — Как вас зовут?
— Андрей Егорович. — буркнул он.
— Андрей Егорович, если какая помощь нужна, с Родькой позаниматься там, не знаю… Любая помощь. Мы с женой в соседнем подъезде, квартира восемьдесят один, и всегда готовы помочь.
Дед посмотрел на меня удивлённо. Думал, похоже, что жаловаться на внука буду.
— Я ему про авиамодели рассказывал, он заинтересовался очень. Через полторы недели я посвободнее буду, приглашу его к себе. Вы не против? И сами заходите, я вас с женой познакомлю.
Дед что-то невнятное буркнул в ответ, но принципиальных возражений от него я не услышал, уже хорошо.
— Не ругайте его, пожалуйста, так сильно, как вчера. — собираясь уходить, обратился я к Шуре. — Он же ещё ребёнок. И потом, ему и так от жизни досталось. Зачем добивать?
Она мотнула вызывающе головой, но промолчала.
Чудные они оба какие-то. Попрощался и вышел на улицу.
— Ро-одька-а! — крикнул на весь двор.
— Оу! — послышалось из-за трансформаторной будки и показался знакомый силуэт.
— Ты что там делал⁉ — почуяв неладное, наехал я на него. — Родька! Не смей к трансформатору лезть! Знаешь, сколько хороших, но слишком любопытных пацанов в трансформаторных будках заживо сгорело⁈
— Как это?
— Так это. Люди горят, когда ток по ним как следует вжарит. Это тебе не шутка! Жди меня здесь. Сейчас за собакой схожу, пойдём гулять и расскажу.
* * *
Квартира деда Родьки.
Этот странный парень ушёл. Улыбка его нисколько не обманула старого вояку: хоть и молод, но глаза внимательные, цепкие, всё осмотрел, всё приметил.
— Ну, что скажешь, мать? — встревоженно спросил Андрей Егорович соседку
— Конфеты вкусные. — усмехнулась она. — Попробуй.
— Ай, отстань. Как тебе парень этот?
— Не будет он никуда кляузничать.
— Откуда знаешь?
— Ну, ты же сам слышал, как он про Родьку сказал, что ему и так от жизни досталось. Не боись, старый. Ложная тревога.
— В том-то и дело, что старый. — грустно проговорил дед. — Стал. Совсем. И делать что, ума не приложу. Не прощу себе, если Родька в интернате окажется.
— К отцу его отправляй.
— Куда? В Йемен? — с отчаянием в голосе спросил он.
— Не похоже на название немецкого города… Ты ж говорил, он в Германии… — удивлённо посмотрела на него соседка.
— Вот, трепло я старое!.. — воскликнул испуганно дед. — Молчи, Шура. В Германии он.
* * *
Шёл домой с двоякими чувствами после посещения квартиры деда. С одной стороны, кооперативная квартира, с другой, слишком бедно в ней. Или им, так же, как и мне, досталась квартира из десятипроцентного горкомовского фонда?
И надо выяснить, почему Родька не охвачен дополнительными занятиями и кружками в школе.
Вывел пса на улицу. Родька терпеливо ждал меня. Ах да. Трансформаторная будка.
— Знаешь, что я тебе скажу, — начал я. — электродуга зрелище, конечно, яркое, но смертельное.
В девяностых сын одного нашего сотрудника сильно обгорел в результате этого занятия. Ему было уже девятнадцать, подозреваю, что он не ради развлечения в трансформаторную будку полез, небось, цветмет искал. Но не важно… Важно, что он получил ожоги более шестидесяти процентов тела. И почему-то наши коллеги шептались, что парень — не жилец. Однако, два раза в неделю весь наш коллектив добросовестно собирал деньги на очередную порцию крови для переливания. В девяностых за всё надо было платить…
Парень тот выжил, но остался глубоким инвалидом. Через что пришлось пройти ему и его семье я в подробностях и красках рассказывал Родьке всю нашу прогулку. Возможно, я напугал его слишком сильно, и пацан никогда не станет электриком и будет бояться менять перегоревшие лампочки, став взрослым. Но сейчас задача — сохранить ему жизнь и здоровье.
— Но хватит о грустном. — удовлетворённо отметив произведенный моим рассказом эффект, предложил я. — Расскажи лучше, как дела в школе? Ты когда перевёлся — с начала года?
— Нет, мы в конце ноября только переехали. Я хотел в старой школе остаться, но дед не разрешил, ездить далеко. — пожаловался Родька.
— Успел с кем-нибудь подружиться в школе?
— Нет ещё…
— Надо в кружки какие-нибудь записаться, там быстрее друзей найдёшь. Или в секции спортивные. Куда ваши ребята ходят? Поспрашивай их.
— Угу… — безынициативно промычал Родька.
Что-то мне это не нравится. У пацана явные проблемы с коммуникабельностью. За два месяца ни с кем не задружился? Это умудриться надо.
Порасспрашивал его об одноклассниках, никто, со слов Родьки, его не обижал, но, похоже, в коллектив дети его не приняли. Куда классный руководитель смотрит? Почему в кружки и секции не пристроили? Надо будет деда на школу натравить, а то это никуда не годится.
Расставаясь, договорились с Родькой встретиться завтра в половине девятого, пойдём опять с собакой гулять.
— Только деда обязательно предупреди, что с Павлом из восемьдесят первой квартиры идёшь, чтобы он знал, где ты.
— Ему не интересно…
— Здрасте, приехали. Это тебе так кажется. Он тебя в окно видит, поэтому не спрашивает. А вообще, домочадцы обязательно должны присматривать друг за другом. Это безопасность! Уходит кто-нибудь из дома, говорит, куда пошёл и когда вернётся. И если не вернулся, родные беспокоиться начинают, искать. Как бабуля одна рассказывала, пошла она в сарай курей кормить, а там поскользнулась, упала и встать не могла, старенькая совсем была. А сын дома телевизор смотрел. Кричи-не кричи, всё равно, не услышит. Такой сын оказался, что только