Медведь повернул голову куда-то вправо, иего голос неожиданно потеплел, что было слышно даже через наушники:

—Ктому жездесь далеко невсе пытается тебя убить. Покрайней мере, ненапрямую. Смотри, какие красавцы. Запределами Аномалиона тыникогда вжизни неувидишь ничего даже отдаленно похожего…

Когда яперевел взгляд туда, куда смотрел Медведь, сначала яничего выдающегося неувидел. Вокруг, сколько видел глаз, тянулась все тажепустошь, где-то вдалеке упирающаяся вголубой небосвод. Итолько там, налинии горизонта, виделись какие-то огромные неясные силуэты, похожие нанесколько одинаково плоских толивысоких холмов, толинизких гор.

Носекундой позже японял, что никакого отношения квыпуклостям рельефа эти объекты неимеют. Ну, или это какая-то очередная загадка Аномалиона— двигающиеся горы.

Аони иправда двигались. Правда почти незаметно— может быть, помиллиметру всекунду, так что иглазом незаметишь особо. Определить, что движение вообще имеет место быть намного проще оказалось потому, что они очевидно шевелились, толислегка переваливаясь сбоку набок впроцессе движения, толираздуваясь, как пузырь иснова опадая— так инепоймешь. Аеще несколько раз прямо вцентре этого «массива» появились прогалы света— явно следствия шевелящихся ног или лап.

Дастакого расстояния вообще ничего нерассмотришь инепоймешь. АМедведь еще «красавцы» говорит. Шутник.

Повернув голову изаметив мое замешательство, Медведь прямо находу залез водин изподсумков ивыудил оттуда компактный, сложенный вдвое, бинокль. Резким взмахом руки расправил его ипротянул мне:

—На. Невидишь женихрена.

Яблагодарно кивнул ипринял бинокль. Приложил кглазам, покрутил колесики настроек, наводя фокус иподбирая кратность, инаконец смог рассмотреть неведомое явление поподробнее.

Ивынужден был согласиться сопределением Медведя. Это иправда были величественные красавцы.

Больше всего существа были похожи наобеденный стол. Большой ивысокий обеденный стол. Большой ивысокий обеденный стол, который затонул вместе скораблем, накотором находился инесколько веков провел наморском дне, обрастая отложениями соли, кораллами, ракушками ивсем прочим, чем только можно обрасти втолще воды. Природа сгладила все его острые истрогие линии, превращая ихвнечто бесформенное имассивной, вчем уже непризнать предмет мебели. Столешница стала напорядок толще, ипокрылась сотней слоев непробиваемой корки, асобратной еестороны разрослась колония кораллов.

Такой стол давно уже превратился вчасть местной экосистемы, между его ногами, давно ипрочно сросшимися сморским дном, нашла себе пристанища большая камбала, периодически воюющая заэто классное место сраком-отшельником, аврастущих неподалеку анемонах шныряют рыбки-клоуны. Еще несколько столетий— ипространство между ногами стола полностью зарастет донными отложениями, ионпревратится водну огромную кочку наморском дне…

Но, прежде чем это произошло, кто-то изъял стол изуже ставшей для него привычной биосферы, вытащил сморского дна, при этом неозаботившись даже нормально отколупать ножки иоставив наних огромные наросты… Или поленившись это сделать.

Апотом этот сумрачный гений неизвестным мне способом увеличил этот стол внесколько тысяч раз, превратив его вгигантскую ходячую гору!

Вот начто были похожи существа, которых яувидел вбинокль.

Они были высотой вдесяток этажей, начетырех толстенных, грубых, неровных ногах, которые существо поднимало, несгибая при этом, словно нагидравлических приводах. Головы, хвоста или каких-то иных внешних органов видно небыло— только одно огромное тело изнаслоений толигрунта, толикамня, толииправда— донных отложений. Скорее всего, как минимум голова усуществ была, испереди (относительно того направления, куда они медленно двигались) даже был какой-то намек нанее— небольшое утолщение. Словно учерепахи, которая втянула голову впанцирь, оставив снаружи только кусочек своего клюва.

Ссуществ свисали какие-то лианы, местами они зеленели чем-то, живо напоминающим мох. Каждый ихтяжелый шаг отчетливо поднимал сземли облачка пыли, и, несмотря нато, что шагали они максимум раз всекунду, сразу становилось понятно— задень эти исполины проходят невероятное расстояние. Почему-то даже сомнений невозникало втом, что ничего, кроме как идти, эти существа неделают. Имненужен сон, возможно, ненужна еда… Аесли инужны— тоони способны делать это находу. Ихдвижение казалось незыблемым, как само течение времени… Словно, если они иостановятся, что лишь вместе совсей планетой.

Чудовища быле величественны, без преувеличения. Нонеэто меня удивило. Восхитило— да. Вызвало благоговение— возможно. Ноудивило меня другое.

Дело втом, что, когда безумный гений вытаскивал стол сморского дна, все, что было выше столешницы онумудрился каким-то образом сохранить насвоем месте. Словно поставил сверху настол огромный аквариум, равный ейпопериметру, нонеизвестной высоты, ивсе, что попало вего объем, вытащил насушу вместе ссамим предметом мебели.

Сначала ярешил, что сомной все-таки что-то нетак. Или Медведь подсунул мне какой-то веселый бинокль, который показывается всякую дичь.

Нопотому явспомнил, где нахожусь, иотбросил скепсис. Здесь может быть все, что угодно.

Даже ходящий посуше кусок морского дна, вместе совсеми обитателями, которые жили впределах его площади.

Серьезно, прямо обитатели! Бинокль был способен надостаточно большое увеличение, поэтому ясмог разглядеть ветвящиеся розовые кораллы, мягко колышущиеся анемоны, даже несколько ярких рыжих морских звезд, прилепившихся кособенно крупным выростам отложений. Мимо всего этого шныряли красочные полосатые рыбы-клоуны, маленькие рыбы-ежи, совершенно незаметные вобычном состоянии, номгновенно вспухающие допяти своих размером, стоило только рядом сними кому-то проплыть… Идаже, кажется, смешно дрыгающиеся морские коньки. Настоящий коралловый риф, полностью живой ифункционирующий.

Вот только никакой воды наспине исполина небыло ивпомине! Конечно, еетам небыло— как быона там держалась⁈ Как ивезде— там обычный воздух, нуили вода такая прозрачная, что ясовершенно незамечаю разницы между ней ивоздухом… Аведь такого неможет быть, тем более вслучае морской воды, тем более, воды втом месте, где живет целый кусок биосферы— даони там должна быть мутная, как фритюрное масло вдешевой забегаловке!

Вэтот момент япоймал себя намысли, что теперь действительно готов поверить вовсе. Неточтобы ярешил все, что мне скажут, прямо принимать наверу, но, как минимум, вместо того, чтобы сразу искать причины, почему этого быть неможет, ясперва допущу, что это действительно так. Довольно проблематично оставаться всвоей привычной парадигме, когда вокруг тебя несколько дней подряд творится дичь, апогеем которой становится преспокойно ходящий посуше кусок морского дна.

Несколько кусков морского дна.

Без воды.

Нособитателями.

Незнаю, кем ябыл впрошлой «жизни», ноявно нетем, кто наблюдал подобное… Хоть когда-то.