в свою общину. Перед смертью он изложил один из главных принципов ислама, который объединял верующих вне зависимости от традиций, этнической принадлежности и места проживания. Если сначала верующие молились, повернувшись лицом в направлении Иерусалима, теперь они стали молиться, обращаясь лицом в направлении арабского города Мекки. Они стали подражать Пророку, совершая паломничества или хадж, никогда при этом не теряя связи с более широким миром.

Пока все это происходило в Аравии, Византии и Персии, великие империи на севере переживали собственные потрясения. Конфликт на почве веры продолжался уже долгие десятилетия (или даже столетия — смотря как считать). В годы правления Юстиниана усиливались различия между разными христианскими сектами. Расхождения касались прежде всего определения природы божественного (в частности, Иисуса) и отношения к церковной власти. Между представителями разных ветвей христианства нередко вспыхивали конфликты, поскольку их лидеры боролись за политическое и социальное влияние. Чаще всего побеждали византийские ортодоксы, и это приводило к напряженности и недовольству по всей империи. Зороастрийцы в Персии тоже не были однородной группой, но в целом они довольно приветливо относились к неортодоксальным христианам и евреям, бежавшим из Византии. Христиане-несториане проиграли в V веке в битве доктрин и расселились по всей Азии — последствия этого ощущались на всем протяжении Средних веков.

Эти империи были раздроблены в культурном и политическом отношении. Они располагали гораздо большей территорией, чем можно было успешно контролировать, и были измотаны борьбой — внутренней и друг с другом. Это открывало возможности для местных элит — время от времени они пытались расширить свое влияние друг на друга и на имперские правительства. Обычным людям пришлось пережить в связи с этим бедность и болезни, столкнуться с коррумпированной властью и участием в военных действиях. В империях было много глубоких трещин, а крепнущее арабское государство раскололо их.

В 614 году в Малую Азию вторглись персы, захватив большую часть восточного побережья Средиземного моря и Египта. Они воспользовались политической нестабильностью в Византии, где за последние десятилетия произошел целый ряд переворотов и гражданских войн, а также эпидемия, которая унесла много жизней. Во время похода персы разграбили Иерусалим и даже попытались осадить Константинополь. Но римляне во главе с императором Ираклием перегруппировались и пошли в контратаку — позднее это описывали как священную войну. Считается, что персидскую осаду удалось прорвать, когда войска обошли стены Константинополя с иконами Девы Марии. Византийцы сочли, что Бог поддерживает их, и еще больше уверились в этом, когда в течение следующих нескольких лет одерживали победу за победой, не просто отвоевывая потерянные земли, но и продвигаясь вглубь персидской территории.

Персидские военачальники в конце концов попросили мира. Для этого им пришлось устроить собственный государственный переворот, заключить в тюрьму и казнить императора Хосрова II, а затем посадить на трон его сына. Мирный договор между Римом и Персией — двумя империями, которые воевали на протяжении столетий, — должен был стать окончательным. Финальную точку поставило торжественное шествие военных под руководством Ираклия в Иерусалиме в 629 году с возвращенными мощами Истинного Креста, за которым последовал триумфальный парад в Константинополе.

Создается впечатление, что примерно в 630 году Византия была на пике своего могущества, ведь ей удалось одержать решительную победу над своим главным соперником. Но на самом деле Римская империя VII века представляла собой довольно взрывоопасное многоконфессиональное и многонациональное общество. Например, Египет процветал, обеспечивал империю сельскохозяйственной продукцией и разнообразными товарами, но на этой территории соседствовали, и не всегда мирно, разные формы христианства. Межконфессиональная напряженность была высокой в районе Сирии и Палестины — местным элитам не нравился контроль со стороны Константинополя. Эти противоречия особенно ярко проявились, когда примерно в 632 году в регион пришли арабские войска. Византийцы выдвинулись им навстречу, но к 640 году потерпели сокрушительное поражение. В 636 году в битве при Ярмуке римляне понесли огромные потери — возможно, максимальные за всю историю. Захватчики смогли продвинуться на север вглубь Малой Азии (современной Турции), и только там их удалось остановить. Местные же вообще не считали поражение Византии катастрофой. Есть немало свидетельств того, что местные христианские и еврейские общины сами открывали ворота завоевателям.

Пока римские армии терпели неудачи, в обществе появлялись новые лидеры. Группы, которые прежде были маргинальными, могли получить признание при новых правителях, которых больше интересовали не тонкости христианской теологии, а относительная стабильность. После завоевания арабы, как правило, брали под контроль существовавшую ранее бюрократию, но оставляли большинство бывших чиновников во властных структурах. Богатые землевладельцы сохраняли свое положение; арабские власти также обещали не вмешиваться в религиозные вопросы. Первая великая исламская империя, Омейядский халифат со столицей в Дамаске, была построена на прагматизме и относительно легко интегрировалась в мир поздней античности, создавая связи между регионами, а не разрывая их.

Это похоже на Иерусалим после его завоевания халифом Умаром в 638 году — город подал хороший пример, христианские и мусульманские лидеры действовали прагматически и для взаимной выгоды. Для христиан той эпохи Иерусалим был центром мира, хотя на самом деле это было не так. Даже в IV веке, когда император Константин построил новый христианский город (причем на руинах старого — чтобы символически продемонстрировать смену религий), Иерусалим оставался городом со священным прошлым. А вот в настоящем святость уже искали в других местах: у древних и новых римлян, у местных церквей и святынь. В эпоху военачальника Ираклия потеря и повторное завоевание Иерусалима позволили римским правителям укрепить политическую власть. Сильную привязанность к Иерусалиму сохраняли иудеи, но и в еврейской среде были разные движения. В частности, подъем раввинистического иудаизма — своего рода адаптация к новым реалиям после разрушения Храма и расселения диаспоры по всему Средиземноморью. Впрочем, память о Храме, потерянном в одночасье, сохранялась, как и надежда его возродить.

У мусульман Иерусалим часто считается третьим по значимости городом мира. Но и тут все не так просто. В первое тысячелетие после Мухаммеда такие города, как Багдад, Дамаск, Каир, Кордова и другие, могли претендовать на высокую значимость. Например, когда Иерусалим пал под натиском европейской армии в конце XI века, многие мусульмане — особенно те, кто находился далеко от римской Палестины, — сначала просто пожали плечами. Но для ислама Иерусалим приобретал все более важное значение — по мере того как формализировались традиции высказываний и деяний Пророка.

Переломный момент — изменение направления молитвы. В самых ранних формах ежедневной исламской молитвы практикующие должны были молиться в направлении Иерусалима. Но затем Мухаммед изменил эту практику, и молиться стали, обратив лицо в сторону Мекки и Каабы. Это позволило городским элитам принять Мухаммеда и