отдыхать недалеко от костра. Я скрестив ноги в позу лотоса уселась рядом с ним. Эльфы нашли где-то пару коротких бревен и сидели на них, негромко переговариваясь на своем певучем языке. Эрр Ист Керио расположился так же как и мы: на плаще.

– Угощайтесь, – я положила мешочек с печеньем поближе к костру. Керио тут же взял оттуда печенье. Его примеру на этот раз последовали и остальные. Как в стае: пока альфа – самец не разрешит другие к еде не прикасаются. Я исподтишка покосилась на «альфа – самца», тот меланхолично пережевывал печенье уставившись в огонь.

Отдыхая, я лениво раздумывала: пока все заняты едой надо бы сходить на реку. Вода там наверняка холодная, но ходить три дня немытой для меня слишком. Купание в реке у Ивянки за мытье не считается. Да и одежду не мешало бы, если не постирать, то проветрить.

Я встала, взяла свой мешок и пошла в сторону реки.

– Ингарра, ты куда? – встрепенулся полусонный Талириэль.

– Я к ручью схожу. Пока вы тут заняты, – наклонившись прошептала я ему на ухо.

Не оповещать же мне всех эльфов на поляне, что я решила отмыть свою нежно любимую тушку.

– А мешок зачем? – тоже шепотом спросил он.

– Переодеться, – прошептала я косясь на эльфов которые явно присушивались к нашему диалогу, – сам понимаешь, мокрой ходить неудобно.

Талириэль понимающе покивал, и улегся обратно.

Приток реки оказался широким, с медленным течением, галечным берегом и песчаной отмелью. Сквозь прозрачную воду, как через стекло, были видны разноцветные камушки и лениво шевелящиеся тонкие нитки водорослей на дне.

Над водой с легким шорохом носились большие, с прозрачными крыльями, стрекозы.

 С противоположной стороны реки был каменистый обрыв. Над обрывом росли ивы, свешивая свои длинные серебристые ветви вниз.

Весь берег дышал тишиной, спокойствием и умиротворенностью.

Я достала из мешка кусок травяного мыла.

 Это мыло варили мы с Анеей, в основном для себя. В деревне оно спросом не пользовалось. Местные крестьянки предпочитали простое дешевое хозяйственное и для стирки, и для мытья. Или зеленое, на травах от насекомых. Им выводили блох, вшей и прочую непрошеную живность. А белое мыло сваренное на экстрактах трав с цветочной отдушкой, считалось у них непозволительной для ежедневного использования роскошью. Только Гарта регулярно покупала его у нас, предпочитая отдушку из перецвета: темно – синего цветка с тяжелым, маслянистым, мускусным запахом. Таким сильным, что варить это мыло приходилось на краю огорода, подальше от дома. Кусок перецветного мыла положенный в шкаф пропитывал своим тяжелым несмываемым запахом все вещи которые там лежали. Потому хранили мы его не дома, а отдельно, в сухом сарае, в ящике.

Мой же кусочек мыла пах скромной лимонной мятой.

Я не торопясь расплела косу, убрала в мешок ленточку с волос. Спрятала поглубже в рюкзак кольцо и пуговицу которые до сих пор таскала в бюстье. Сняла платье, подумала не остаться ли мне в панталонах и рубашке, но потом разделась полностью. Раз уж решила мыться, значит, буду мыться. Сорвала пучок сухой жесткой травы, скрутила, сплела из него подобие лыковой мочалки. Постояла минуту на берегу, наслаждаясь жаркими лучами полуденного солнца. И поеживаясь пошла в реку.

Вода, на удивление, оказалась не очень холодной. Вокруг моих ног серебряным облаком резвились мальки. Сквозь воду было видно, как они при каждом шаге бросаются от меня врассыпную, чтобы тут же вернуться обратно. Я замерла на месте, очень уж забавно было смотреть на этих мелких пугливых рыбок. Тем временем одна из них подплыла и легко щипнула меня за ногу. Я ойкнула. За одной рыбкой последовали остальные. И вскоре весь серебристый рой кружился вокруг меня.

Вот так неожиданность: рыбье СПА в чужом мире в глухом лесу. А массаж тут, случайно, не дают?

Я сожалением вздохнула, времени у меня не очень много, и хлопнула ладонью по поверхности. Рыбки блестящими молниями кинусь в разные стороны.

Торопливо вымылась, закинула, размахнувшись, мыло обратно на берег. Зашла подальше на глубину, нырнула, чтобы окончательно смыть с себя мыльную пену. Неспешным кролем доплыла до противоположного берега, оттолкнулась от него ногами и поплыла обратно забирая выше по течению.

Возле берега перевернулась на спину, и распласталась морской звездой. Полностью расслабилась и с блаженством парила в воде, глядя на бледно – голубое небо. Вокруг царила сонная, жаркая тишина, солнце грело, вода плескала о берег.

 Люблю плавать. Вспомнилось море, яркое солнце и загорелый смеющийся отец удерживающий меня, пятилетнюю, на поверхности воды одной рукой. « Смотри, дочь, вода тебя держит, не бойся». Я верещала от восторга, отфыркивалась от воды и смеялась вместе с папой.

Родители, вероятнее всего считают, что я умерла. Если подходить формально, то, наверное, так и есть: ушла в мир иной.

Течение медленно сносило меня к тому месту где я заходила в реку. Я тряхнула головой отгоняя грустные мысли и, перевернувшись, нырнула как можно глубже. Достала руками до дна. Вынырнула откашливаясь от попавшей в нос воды. Нащупала ногами дно, встала поустойчивей.

– И где же это эрра научилась так хорошо плавать? – Керио сидел на берегу рядом с моими вещами. Лениво пожевывал травинку, придерживая её идеальными пальцами, и наблюдал за мной с интересом ученого изучающего муравья. Судя по всему, достаточно давно.

И не жарко ему в самый зной, на солнцепеке, да в черной, застегнутой наглухо, одежде.

Не зря я торопилась с мытьем. И зря я полезла в воду раздетой, эрр наверняка все, что можно и что нельзя разглядел во время моих ныряний.

– Папенька плавать научил, он же у меня рыбак. Был. – Я старательно вытряхивала воду из ушей.

– Папенька, значит, – он окинул меня таким взглядом, что по моей спине побежали мурашки. Явно не от холодной воды.

– Эрр Керио, будьте любезны, уйдите с берега, мне хочется выйти из воды и одеться. Прохладно, знаете – ли.

– Не стесняйтесь, эрра, прозрачность здешней воды не оставляет места для фантазии, – он махнул рукой в приглашающем жесте.

Ого, вот это наглые заявления, значит, все-таки разглядел.

 Интересно, он рассчитывает на что? Что я буду голосить и требовать, чтоб убирался вон с берега? Или сидеть в холодной воде, пока не уйдет? Или в истерику впаду от стыда, что на меня смотрит посторонний мужчина?

 Вариант с истерикой я отвергла как неподходящий, никогда не умела истерить как следует. К тому же он очевидно пытается вывести меня из себя. И на берег он пришел не ради того, чтоб на мою наготу смотреть.

– Это не значит, что вы можете вести