не проходил квалификации, что пусть и не добавляло гордости, зато дарило спокойную ночь с субботы на воскресение. Интересно, не пришла она ещё к мысли, что выпивка и травка всё-таки были б предпочтительней для её ребёнка?

В отмытом снаружи окне сквозь промежуток жалюзи подглядывал отразившийся глаз включённой настольной лампы, словно… Чёрт!.. Как эти жёлтые призраки за сегодня надоели!.. Хочешь просветить меня насквозь?!. Убедиться: вдруг мой «рентгеновский снимок» не бракованный, а самый что ни на есть достоверный?!.

Это похоже на русскую рулетку. Разве барабан побольше, но как минимум один патрон в нём по-прежнему есть, и рано или поздно: хоть через пять, десять лет — он выстрелит в кого-то из нас. Если в любой другой сфере трагедии (от дорожных аварий до авиакатастроф) происходят по недоразумению: из-за технических неполадок, грубого несоблюдения правил, головотяпства, пьянства и так далее — в гонках они в порядке вещей. Даже когда всё исправно и пилот предельно сконцентрирован… Одним прекрасным днём составляющие невезения сложатся вместе, как комбинация в лотерее. Этакий джекпот наоборот!..

Верно подметил Курт — смерть, неотъемлемая часть шоу, вишенка на торте. Ритуальные жертвы, принесённые асфальтовым гидрам, чтобы восславить последних. Все эти: Тамбурелло; Красная Вода; Monza la magica, Monza la tragica — кровожадные хищники. Отчего, правда, всем кажутся только прекраснее в своей дикой необузданности. И похлеще рекламных афиш интерес у публики возбуждают некрологи пилотов. Судьбы обрываются, чтобы сериал не прекращался…

Теперь и я готов сдохнуть, развлекая толпу?!. Или утолив извращённую алчность какого-то призрака?!. Чем, в таком случае, Боб лучше меня?!. Тем, что парой этапов раньше вплотную приблизился к этому, оставив за мной последний маленький шажок?!.

Внезапно накатила неуместная тоска по тем субботним вечерам последних лет с внутренней пустотой и ощущением собственной ничтожности, обещанием себе не смотреть… И жгучей завистью. Например, к Риккардо Палетти, которому повезло чуть больше — ровно настолько, чтобы в воскресенье, разогнавшись с конца решётки, успеть набрать скорость перед фатальным столкновением с заглохшим на старте лидером…

Теперь завидуют мне. И я должен убиться, но оправдать их зависть?!. Хотя присяги не давал. И в контракте не прописана обязанность добывать очки себе и кому-либо ценой жизни.

Всегда симпатизировал пацифистам, истинными героями бессмысленных войн считал дезертиров. А те, кому пропаганда сумела внедрить в доверчивые головы иные ценности? Солдаты, чьи имена мало кто помнит! Кого посылают заживо гнить в джунгли и пустыни лишь затем, чтобы правильная задница ещё несколько лет грела нужное кресло, например, в Овальном кабинете. Они мрут во имя высшего проявления дерьма, именуемого политикой, а о дерьме у здоровых людей принято стыдливо забывать. Когда тебе предлагают сдохнуть героем, выбора у тебя ещё меньше, чем при назначении на новую должность, или приглашении в команду-фаворита…

Так лучше уж под прицелами десятков телекамер, на миллионах телеэкранов. Не ради чьих-то толстозадых амбиций и даже не на потеху толпе. А приняв вызов сразиться за собственную, уже казавшуюся несбыточной, мечту. Ну и, конечно, отстоять справедливость по отношению к одному темнокожему пареньку. Который, правда, свершись оно, не факт, что об этом узнает…

ВОСКРЕСЕНИЕ. ГОНКА. Подготовка к старту. Прогревочные круги

К утренней тренировке трасса достаточно подсохла, чтобы ездить на сликах. Гоночный инженер предложил подкрутить антикрылья, уменьшив угол атаки, дабы соперники не воспользовались слипстримом в конце стартовой прямой.

— Тут и так обгонять негде. А в Удавке от них оторвусь, — рисковать потерей сцепления там мне казалось самоубийством. Особенно после вчерашней лекции и экскурсии.

— Думаешь, никто не просёк твой финт с отпусканием газа? — встрял босс.

Для его сомнений, оказалось, были основания. На вормапе наша машина в итоге стала лишь девятой. Шеф, разумеется, объявил журналистам, что поводов для беспокойства нет. Но тень того самого беспокойства читалась на его хмуром лице.

— На четвёртом отрезке ты терял полсекунды против вчерашнего, — украдкой от него шепнул инженер, протягивая шлем с врисованным по моему заказу пацификом в нолик двадцадки. — Что-то не так? Или просто осторожничал?

Я молча кивнул. Он угадал: встретиться с пресловутым призраком ещё до старта мне абсолютно не улыбалось. А после?..

Натянув комбинезон, я вступил в косой ромб света, падающего сквозь проём поднятых ворот внутрь бокса, слабо освещённого в контраст с залитой солнцем улицей. Лесистая возвышенность за стартовой прямой блестела золотом, словно неприличных размеров груда сокровищ. Пит-уолл отбрасывала глубокую тень на пит-лейн, деля пелотон на светлую и тёмную сторону. Читал, что именно на Штатовских овалах впервые додумались ставить защитную стену между старт-финишной прямой и параллельным ей участком, вдоль которого проводится обслуживание машин по ходу гонки (так называемый питстоп), и на котором перед стартом разместились наши пока не оживлённые стартёрами болиды.

Мой, цвета воронёной стали, наполовину захваченный тенью, напоминал переевшую чёрную акулу. В чей раскидистый хвост-крыло смотрела морда аллигатора на обтекателе Зебровски, уже втискивающегося в нутро своего зелёного «коня». Настала и моя очередь, выдохнув, погрузиться в акулье чрево и, вытеснив из лёгких остатки воздуха, помочь механикам застегнуть ремни.

Наверняка не мне первому приходит мысль, что гоночный кокпит, как по форме, так и по комфорту, смахивает на дорогой, тщательно изготовленный по мерке гроб. Только сперва в него запихивают, а потом уже судьба решает — казнить тебя или миловать. Ну, и незначительная, но приятная деталь, вместо заплаканных родственников, целующих в хладный лоб, над тобой, чтоб не протух раньше времени, держит зонтик миловидная улыбчивая грид-гёрл. Интересно, не возникло ли у неё желание поцеловать авансом? Впрочем, сквозь шлем уже не почувствовать тепла ярко накрашенных губок.

Признаться, я редко смотрю в зеркала. Точнее, куда чаще, чем хотелось бы… Но если кого в них и вижу, то соперников, а не себя. Они не предназначены для самолюбования. Попробую описать собственный портрет по памяти.

Итак, начнём с самой заметной детали, а именно — шлема. Шеф хотел, чтобы я выбрал дизайн, использованный Мэвриком. Но я остался верен своей двадцатке, лишь поменяв цвета цифр и фона местами. И в нолике разместил не смайлик, а пацифик. Правда инженер-художник решил немного поглумиться, изобразив его сложенным из костей. Типа тех, что украшали костюм Энтвистла во время рок-фестиваля на острове Уайт. Мне довелось там побывать и едва не оглохнуть. А говорят, это наши моторы громкие. В компании с негласно обязательной для всех надписью «мы с тобой, Боб» этот полупиратский символ смотрелся ещё более зловеще.

Комбинезон заслуживает куда меньше внимания, поскольку логотипы личных спонсоров начали покидать его задолго до моего перехода сюда из Формулы.